и льда, и пѣнящаяся рѣка, взломавшая ледъ, заливаетъ самые высокіе берега, неся въ сочетаніи свѣта и звука откровеніе новой жизни.
Если я наклонюсь къ раскрытой книгѣ такъ близко, что мои глаза будутъ въ уровень со страницей, я не увижу ничего, я буду на мгновеніе слѣпъ, и лишь болѣзненно почувствую, какъ что-то шероховатое лишаетъ меня божескаго дара зрѣнія, что-то отдѣльное, тупое и враждебное возникнетъ предъ моимъ лицомъ неумолимою стѣною тюрьмы. Я чуть-чуть отодвинусь, и глазъ мой увидитъ отдѣльныя буквы, какъ отдѣльныя существа, лишенныя между собою связи. Я увижу по очереди ничего не значащія начертанія—в, о, л, я. Я отодвинусь еще чуть-чуть, немного приподнимая голову надъ нѣмою преградой, и эти безсвязныя существа, буквы, только мучившія мое зрѣніе, обрадуютъ его, слившись въ магически освободительное слово воля. Я отодвинусь еще дальше, я подниму свою голову со всѣмъ достоинствомъ свободнаго существа, и уже не будетъ безсвязныхъ буквъ, но въ раскрытой книгѣ я прочту лучезарную мысль:—„Воля правитъ Вселенной. Міръ есть музыка. Духъ, вещество, душа, и мысль суть одинъ нераздѣльный Свѣтозвукъ“.
Свѣтъ и звукъ неразъединимы въ Природѣ, но, не имѣя полноты ясновидѣнья, мы только иногда это замѣчаемъ. Небесный огонь, молнія, говоритъ внезапнымъ желтокраснымъ цвѣтовымъ изломомъ, но одновременно же онъ говоритъ звукомъ грома, владѣющимъ творческою мыслью всѣхъ первобытныхъ народовъ, всѣхъ первородныхъ умовъ, круговоротомъ
и льда, и пенящаяся река, взломавшая лёд, заливает самые высокие берега, неся в сочетании света и звука откровение новой жизни.
Если я наклонюсь к раскрытой книге так близко, что мои глаза будут в уровень со страницей, я не увижу ничего, я буду на мгновение слеп, и лишь болезненно почувствую, как что-то шероховатое лишает меня божеского дара зрения, что-то отдельное, тупое и враждебное возникнет пред моим лицом неумолимою стеною тюрьмы. Я чуть-чуть отодвинусь, и глаз мой увидит отдельные буквы, как отдельные существа, лишённые между собою связи. Я увижу по очереди ничего не значащие начертания — в, о, л, я. Я отодвинусь ещё чуть-чуть, немного приподнимая голову над немою преградой, и эти бессвязные существа, буквы, только мучившие моё зрение, обрадуют его, слившись в магически освободительное слово воля. Я отодвинусь ещё дальше, я подниму свою голову со всем достоинством свободного существа, и уже не будет бессвязных букв, но в раскрытой книге я прочту лучезарную мысль: — «Воля правит Вселенной. Мир есть музыка. Дух, вещество, душа, и мысль суть один нераздельный Светозвук».
Свет и звук неразъединимы в Природе, но, не имея полноты ясновиденья, мы только иногда это замечаем. Небесный огонь, молния, говорит внезапным жёлтокрасным цветовым изломом, но одновременно же он говорит звуком грома, владеющим творческою мыслью всех первобытных народов, всех первородных умов, круговоротом