Въ назиданіе потомству, для того, кто понимаетъ говоръ природы, въ нашихъ ивахъ и вербахъ, опушающихся уже на исходѣ зимы, первымъ праздникомъ возвращенія къ жизни, мѣховыми колпачками, шубками почекъ, сохраняется вѣчно повторяющаяся исторія чудесной дѣвушки. Верба тоже торопится глянуть въ жизнь ранѣе прочихъ глубоко дремлющихъ сестрицъ своихъ, и зачастую мерзнутъ, даже сквозь шубки своихъ колпачковъ, налившіеся весеннею силою зачатки почекъ.
— Не торопись!—говорятъ ей налетающіе пурги и морозы:—твой часъ не глянулъ еще, но онъ придетъ, непремѣнно придетъ!—И верба, до поры до времени, не сбрасываетъ своихъ мохнатыхъ колпачковъ.
В назидание потомству, для того, кто понимает говор природы, в наших ивах и вербах, опушающихся уже на исходе зимы, первым праздником возвращения к жизни, меховыми колпачками, шубками почек, сохраняется вечно повторяющаяся история чудесной девушки. Верба тоже торопится глянуть в жизнь ранее прочих глубоко дремлющих сестриц своих, и зачастую мёрзнут, даже сквозь шубки своих колпачков, налившиеся весеннею силою зачатки почек.
— Не торопись! — говорят ей налетающие пурги и морозы, — твой час не глянул ещё, но он придёт, непременно придёт! — И верба, до поры до времени, не сбрасывает своих мохнатых колпачков.
