человѣка толкаютъ слегка въ спину, и онъ летитъ на нѣсколько шаговъ съ мѣста, гдѣ стоялъ. Другое дѣло,если этотъ человѣкъ знаетъ, что его толкнутъ; тогда онъ такъ устроится съ своими мышцами, что и болѣе сильный толчокъ можетъ не сдвинуть его съ мѣста. Но понятно, что и при этомъ условіи человѣкъ не устоитъ, если толчокъ выйдетъ значителыю сильнѣе, чѣмъ онъ ожидалъ. Примѣръ этотъ ясно показываетъ, какая огромная разиица лежитъ между состояніемъ человѣка, когда внѣшнее вліяніе падаетъ на него совершенно внезапно, и когда онъ къ этому вліянію, какъ говорится, подготовленъ. Въ послѣднемъ случаѣ со стороны человѣка есть дѣятельное и цѣлесообразное противодѣйствіе внѣшнему вліянію; въ нашемъ примѣрѣ оно выражается сокращеніемъ извѣстной группы мышцъ, которое произведено, какъ говорится, произвольно. Тѣмъ не менѣе я постараюсь доказать теперь, что это дѣятельное противодѣйствіе со стороны человѣка является всегда, если онъ ожидаетъ какого-нибудь внѣшняго вліянія.
Убѣдиться въ томъ, что это случается чрезвычайно часто, очень легко. Посмотрите хоть на ту нервную даму, которая не въ состояніи противустоять даже ожидаемому легкому звуку. У нея даже въ выраженіи лица, въ позѣ есть что-то такое, что обыкновенно называется рѣшимостью. Это, конечно, внѣшнее, мышечное проявленіе того акта, которымъ она старается, хотя и тщетно, побѣдить невольное движеніе. Подмѣтить это проявленіе воли вамъ чрезвычайно легко (а между тѣмъ, оно такъ нерѣзко, что описать его словами очень трудно) только потому, что въ вашей жизни вы видали подобные примѣры тысячи разъ. Какъ часто видишь, наиримѣръ, на картинахъ фигуры, гдѣ по одному взгляду, по одной позѣ уже знаешь, что вотъ этому человѣку угрожаетъ какое-нибудь внѣшнее вліяніе, которому онъ хочетъ противустоять. По извѣстному характеру взгляда и позы этой фигуры вы даже можете судить о степени противодѣйствія и о степени опасности. Итакъ, противодѣйствіе является дѣйствительно часто, если ожидается внѣшнее вліяніе. Но какъ объяснить слѣдующіе примѣры, — а ихъ тьма: — человѣкъ приготовленъ къ внѣшнему вліянію, и оно, какъ показываютъ послѣдствія, не вызвало въ немъ невольныхъ движеній; а между тѣмъ при встрѣчѣ съ враждебнымъ вліяніемъ человѣкъ этотъ остался абсолютно покоенъ, т.‑е. его внѣшность не выражала и слѣда того противодѣйствія, о которомъ была рѣчь выше. Вы, напримѣръ, человѣкъ не нервный и знаете, что васъ хотятъ напугать стукомъ, отъ котораго вздрагиваютъ лишь нервныя дамы. Конечно, вы останетесь одинаково покойны передъ стукомъ и послѣ стука. Вашъ пріятель привыкъ, напримѣръ, обливаться ледяной водой. Ему, конечно, ничего не стоитъ удержаться отъ невольныхъ движеній, если онъ обольется водою въ 8°. Третій привыкъ къ запаху анатомическаго театра. Онъ, конечно, безъ всякихъ гримасъ и усилій войдетъ въ больничную палату. Спрашивается, существуетъ ли во всѣхъ этихъ случаяхъ то противодѣйствіе внѣшнему вліянію, о которомъ была рѣчь выше? Конечно, существуетъ, и читатель убѣдится въ этомъ при помощи самыхъ простыхъ разсужденій. Возьмемъ для большей ясности прежній примѣръ дамы, боящейся стука. Было найдено, что въ случаѣ, когда стукъ повторяется съ одинаковою силою часто, она, наконецъ, перестаетъ отъ него вздрагивать. Слѣдите за выраженіемъ лица и за позой этой дамы во время опытовъ. Сначала рѣшимость выражена въ ней рѣзко, а побѣдить звукъ ей все-таки не удается; потомъ та же поза рѣшимости уже достаточна, чтобы противустоять болѣе сильному звуку; наконецъ, приходитъ время, когда стукъ переносится и безъ выразительныхъ позъ и безъ рѣшительныхъ взглядовъ. Дѣло объясняется повидимому всего лучше утомленіемъ слухового нерва; зто отчасти и есть, но дѣла все-таки объяснить не можетъ. Испытайте, въ самомъ дѣлѣ, слухъ вашей дамы въ то время, когда сильный стукъ пересталъ уже на нее дѣйствовать. Вы найдете, что даже къ очень слабымъ звукамъ слухъ ея притупился чрезвычайно мало. Стало быть, явленію есть и другая причина. Ее обыкновенно называютъ привычкой. И въ данномъ случаѣ привычка заключается въ томъ, что дама выучивается въ теченіи опытовъ развивать въ себѣ противодѣйствіе стуку. Слѣдующій новый примѣръ покажетъ, что это толкованіе привычки не произвольно. Кто видалъ начинающихъ учиться на фортепіано, тотъ знаетъ, какихъ усилій стоитъ имъ выдѣлываніе гаммъ. Бѣднякъ помогаетъ своимъ пальцамъ и головой, и ртомъ, и всѣмъ туловищемъ. Но посмотрите на того же человѣка, когда онъ развился въ артиста. Пальцы бѣгаютъ у него по клавишамъ не только безъ всякихъ усилій, но зрителю
