Страница:Собрание сочинений Марка Твэна (1896) т.3.djvu/23

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана


 

— Хорошо… Только что же это, Мэри? Скажи!..

— Не разспрашивай. Ты знаешь, что если я уже говорю, что хорошая вещь, то и будетъ хорошая.

— Смотри же, Мэри… Ну, ладно. Буду зубрить опять!

И онъ принялся «зубрить», и, благодаря двойному воздѣйствію любопытства и надежды на подарокъ, достигъ даже самаго блестящаго успѣха.

Мэри дала ему новехонькій «барлоускій» ножикъ, стоящій двѣнадцать съ половиною центовъ; и восторгъ, охватившій Тома, потрясъ до основанія все его существо. Правда, что этимъ ножемъ нельзя было ничего перерѣзать, но это былъ «настоящій» барлоускій, что сообщало ему величіе недосягаемое, хотя было неизвѣстно, откуда мальчики на Западѣ почерпнули мысль о томъ, что подобные ножи могутъ подвергаться позорной поддѣлкѣ, и этотъ фактъ останется навсегда тайною, можетъ быть. Тому удалось произвести новымъ ножомъ насѣчки на шкафѣ и онъ приготовился поработать тѣмъ же порядкомъ надъ письменнымъ столомъ, но его позвали одѣваться, чтобы идти въ воскресную школу.

Мэри дала ему жестяной тазъ съ водой и кусокъ мыла; онъ вышелъ съ этимъ на крыльцо и поставилъ тазъ на скамейку, обмокнулъ мыло въ воду, отложилъ его, засучилъ себѣ рукава, вылилъ осторожно воду на землю, вошелъ опять въ кухню и сталъ усердно вытирать себѣ лицо полотенцемъ, которое висѣло за дверью. Но Мэри отняла у него полотенце и сказала:

— Не стыдно тебѣ, Томъ? Можно-ли быть такимъ нехорошимъ? Отъ воды тебѣ больно не будетъ.

Томъ былъ нѣсколько озадаченъ. Въ тазъ снова налили воды; онъ простоялъ надъ нимъ въ этотъ разъ, собираясь съ духомъ въ продолженіи нѣкотораго времени, потомъ глубоко потянулъ въ себя воздухъ и принялся за дѣло. Когда онъ воротился въ кухню, зажмуря глаза и ища ощупью полотенца, то струи воды и обмылки на его лицѣ свидѣтельствовали съ почетомъ въ его пользу. Но когда онъ выглянулъ изъ полотенца, то оказался все же въ неудовлетворительномъ видѣ; чистая территорія заканчивалась у его подбородка и скулъ, какъ маска; остальное пространство оказывалось невоздѣланной ночной, покрывавшей темнымъ слоемъ его лобъ и всю шею вплоть до затылка. Мэри принялась сама за него, и когда покончила съ нимъ, онъ стадъ похожъ на человѣка — и брата нашего, безъ цвѣтныхъ различій. Она тщательно причесала его напомаженные волоса, приведя въ красивую симметрію его короткія кудряшки. (Онъ втайнѣ старался разглаживать ихъ, трудясь надъ этимъ очень упорно и притискивая волоса къ головѣ,