Куломбы говорятъ, что подъ „Punch“ подразумѣвается м-ръ Рагунатъ Рао. Изъ второй половины вышеприведеннаго письма ясно, что шкапу было опасно подвергаться осмотру, что въ немъ заключался секретъ, неизвѣстный полковнику Олкотту и котораго онъ не долженъ былъ открыть. Г-жа Куломбъ говоритъ, что „luna melanconica“ означаетъ здѣсь открывающуюся заднюю сторону шкапа. Оттого, на случай возвращенія полковника въ Мадрасъ раньше г-жи Блаватской, ключъ и должно было спрятать. Это мѣсто свидѣтельствуетъ въ пользу честности полковника Олкотта, хотя, можетъ быть, мало говоритъ въ пользу его проницательности [1].
Первое что нужно установить относительно этихъ писемъ — это — пользовались ли дѣйствительно супруги Куломбъ тѣмъ довѣріемъ г-жи Блаватской, о которомъ можно заключить изъ ея писемъ? Все доказываетъ, что они дѣйствительно пользовались довѣріемъ какъ г-жи Блаватской, такъ и полковника Олкотта, и занимали почтенное положеніе въ Обществѣ (Куломбъ былъ библиотекаремъ, а г-жа Куломбъ корреспондентомъ-помощникомъ секретаря Общества); кромѣ того это, мнѣ кажется, достаточно доказывается тѣмъ фактомъ, что во время пребыванія г-жи Блаватской въ Утакамюндѣ въ 1883 г. ключъ отъ шкапа оставался у г-жи Куломбъ; а когда г-жа Блаватская и полковникъ Олкоттъ отправились, въ февралѣ 1884 г., изъ Мадраса въ Европу, то комнаты г-жи Блаватской остались въ полномъ распоряженіи супруговъ Куломбъ. Дальнѣйшія доказательства можно найти въ письмѣ Олкотта, приведенномъ (съ нѣкоторыми выпусками, не обозначенными г-мъ Гартманомъ) въ памфлетѣ д-ра Гартмана: „Отчетъ о наблюденіяхъ, сдѣланныхъ въ теченіе девяти-мѣсячнаго пребыванія въ главной квартирѣ Теософическаго Общества“, стр. 36, 37; и въ другомъ письмѣ полковника Олкотта, видѣнномъ мною и изъ котораго слѣдуетъ, что полковникъ желалъ избранія г. Куломба членомъ Контрольнаго Совѣта Общества. Наконецъ, г-жа Блаватская сама говоритъ въ индійскихъ газетахъ за 1880 г. о г-жѣ Куломбъ, какъ о „своей гостьѣ“, какъ о „старомъ своемъ другѣ, котораго она знала десять лѣтъ тому назадъ въ Каирѣ“ и наконецъ, допустивъ подлинность лишь однихъ тѣхъ изъ писемъ, подлинность которыхъ не оспаривалась, ясно, что г-жа Блаватская обращалась къ г-жѣ Куломбъ въ самомъ интимномъ тонѣ.
Теперь я могу приступить къ доказательству, на одномъ или двухъ примѣрахъ, что независимо отъ слога и почерка письма эти подлинны.
Начну съ номера 1-го, касающагося телеграммы Сассуну. Эта исторія довольно сложная, и подробности моихъ разслѣдованій помѣщены въ 1-мъ приложеніи. Здѣсь я вкратцѣ приведу результаты. Во-первыхъ изъ разговоровъ съ г-ми А. Д и М. Д. Эзекіиль, которые много видѣлись съ г-жей Блаватской, во время ея пребыванія въ Пунѣ въ октябрѣ 1883 г., и изъ письменнаго показанія м-ра Н. Д. Кандальвала, въ чьемъ домѣ она останавливалась, для меня стало ясно, что дѣйствительныя событія во время ея тамъ пребыванія вполнѣ согласны съ письмами. Во-вторыхъ, я не могъ добыть ни одного заслуживающаго довѣрія доказательства существованія такой личности, какъ Рамалинга Дебъ, котораго г-жа Блаватская выдавала за живущаго въ Мадрасѣ chela (ученика) махатмы, съ которымъ, по ея словамъ, она была въ оккультическомъ общеніи. Въ-третьихъ, тщательное сравненіе попытки г-жи Блаватской опровергнуть подлинность этихъ писемъ (см. приложеніе I) съ показаниями гг. Езекіиля и Кандальвала, по моему мнѣнію, только усиливаетъ доказательства противъ нея, такъ какъ приводитъ къ заключенію, что она
- ↑ Это мѣсто доказываетъ только то, что Блаватская не все довѣряла полковнику, боясь, что онъ, по глупости, пожелаетъ когда-нибудь самъ распорядиться, не съумѣетъ ловко сфокусничать и подведетъ ее подъ скандалъ. Вс. С.
Куломбы говорят, что под «Punch» подразумевается м-р Рагунат Рао. Из второй половины вышеприведенного письма ясно, что шкафу было опасно подвергаться осмотру, что в нем заключался секрет, неизвестный полковнику Олкотту и которого он не должен был открыть. Г-жа Куломб говорит, что «luna melanconica» означает здесь открывающуюся заднюю сторону шкафа. Оттого, на случай возвращения полковника в Мадрас раньше г-жи Блаватской, ключ и должно было спрятать. Это место свидетельствует в пользу честности полковника Олкотта, хотя, может быть, мало говорит в пользу его проницательности[1].
Первое, что нужно установить относительно этих писем, — это — пользовались ли действительно супруги Куломб тем доверием г-жи Блаватской, о котором можно заключить из ее писем? Все доказывает, что они действительно пользовались доверием как г-жи Блаватской, так и полковника Олкотта, и занимали почтенное положение в Обществе (Куломб был библиотекарем, а г-жа Куломб корреспондентом-помощником секретаря Общества); кроме того, это, мне кажется, достаточно доказывается тем фактом, что во время пребывания г-жи Блаватской в Утакамюнде в 1883 г. ключ от шкафа оставался у г-жи Куломб; а когда г-жа Блаватская и полковник Олкотт отправились в феврале 1884 г. из Мадраса в Европу, то комнаты г-жи Блаватской остались в полном распоряжении супругов Куломб. Дальнейшие доказательства можно найти в письме Олкотта, приведенном (с некоторыми выпусками, не обозначенными г-м Гартманом) в памфлете д-ра Гартмана: «Отчет о наблюдениях, сделанных в течение девятимесячного пребывания в главной квартире «Теософического общества», стр. 36, 37; и в другом письме полковника Олкотта, виденном мною и из которого следует, что полковник желал избрания г. Куломба членом контрольного совета общества. Наконец, г-жа Блаватская сама говорит в индийских газетах за 1880 г. о г-же Куломб, как о «своей гостье», как о «старом своем друге, которого она знала десять лет тому назад в Каире» и наконец, допустив подлинность лишь одних тех из писем, подлинность которых не оспаривалась, ясно, что г-жа Блаватская обращалась к г-же Куломб в самом интимном тоне.
Теперь я могу приступить к доказательству на одном или двух примерах, что независимо от слога и почерка письма эти подлинны.
Начну с номера 1-го, касающегося телеграммы Сассуну. Эта история довольно сложная, и подробности моих расследований помещены в 1-м приложении. Здесь я вкратце приведу результаты. Во-первых, из разговоров с г-ми А. Д и М. Д. Езекииль, которые много виделись с г-жей Блаватской, во время ее пребывания в Пуне в октябре 1883 г., и из письменного показания м-ра Н. Д. Кандальвала, в чьем доме она останавливалась, для меня стало ясно, что действительные события во время ее там пребывания вполне согласны с письмами. Во-вторых, я не мог добыть ни одного заслуживающего доверия доказательства существования такой личности, как Рамалинга Деб, которого г-жа Блаватская выдавала за живущего в Мадрасе chela (ученика) махатмы, с которым, по ее словам, она была в оккультическом общении. В-третьих, тщательное сравнение попытки г-жи Блаватской опровергнуть подлинность этих писем (см. приложение I) с показаниями гг. Езекииля и Кандальвала, по моему мнению, только усиливает доказательства против нее, так как приводит к заключению, что она
- ↑ Это место доказывает только то, что Блаватская не все доверяла полковнику, боясь, что он по глупости пожелает когда-нибудь сам распорядиться, не сумеет ловко сфокусничать и подведет ее под скандал. Вс. С.
