ложныя показанія по другимъ обстоятельствамъ этого дѣла, а потому на слова ихъ и увѣренія никакъ нельзя полагаться.
2) Экспертиза почерковъ доказываетъ, что Кутъ-Хуми и Моріа — лица вымышленныя, несуществующія на самомъ дѣлѣ.
3) Ни одинъ изъ феноменовъ, извѣстныхъ Годжсону, не можетъ почесться серьезнымъ, и свидѣтели ихъ постоянно путали, а въ нѣкоторыхъ случаяхъ очевидно намѣренно лгали въ своихъ показаніяхъ.
4) Не было ровно никакихъ подтвержденій «чудесъ»; напротивъ того — извѣстные Годжсону и провѣренные имъ факты только доказывали обманы.
На этомъ, какъ мнѣ кажется, Годжсону слѣдовало бы остановиться, такъ какъ задача его представлялась обстоятельно и добросовѣстно имъ исполненной. Хотя отчетъ его нѣсколько растянутъ и вообще, съ внѣшней стороны, составленъ не совсѣмъ умѣло; но внутреннее его содержаніе вполнѣ удовлетворительно. Всѣ факты собраны, всесторонне изслѣдованы и обманы Е. П. Блаватской и ея пособниковъ доказаны неопровержимо. Но Годжсону этого показалось мало. Онъ пожелалъ высказать, помимо изслѣдованныхъ имъ фактовъ, свое окончательное сужденіе о создателяхъ Теософическаго Общества, — Блаватской и Олкоттѣ, — и тутъ сдѣлалъ двѣ весьма крупныя ошибки. Онъ ставитъ вопросъ: что же побудило Блаватскую организовать цѣлый рядъ всевозможныхъ обмановъ? — и отвѣчаетъ такъ: многіе подумаютъ пожалуй, что это просто болѣзненная манія, idée fixe созданія «новой религіи»; но близкое знакомство съ характеромъ Блаватской доказываетъ несостоятельность такого предположенія. Дѣйствовала ли она вслѣдствіе корыстолюбія? — нѣтъ, онъ считаетъ такое обвиненіе еще болѣе неосновательнымъ, чѣмъ первое предположеніе. Не думаетъ онъ также, что она жаждала извѣстности и славы. Въ чемъ же тутъ дѣло? а вотъ въ чемъ: «она русская шпіонка!» — рѣшаетъ онъ.
Однако это надо доказать, доказать точно такъ же, какъ онъ доказалъ ея поддѣлки феноменовъ и всякіе другіе обманы, а доказательствъ у него нѣтъ никакихъ, ибо нельзя считать доказа-
ложные показания по другим обстоятельствам этого дела, а потому на слова их и уверения никак нельзя полагаться.
2) Экспертиза почерков доказывает, что Кут-Хуми и Мориа — лица вымышленные, несуществующие на самом деле.
3) Ни один из феноменов, известных Годжсону, не может почесться серьезным, и свидетели их постоянно путали, а в некоторых случаях очевидно намеренно лгали в своих показаниях.
4) Не было ровно никаких подтверждений «чудес»; напротив того, известные Годжсону и проверенные им факты только доказывали обманы.
На этом, как мне кажется, Годжсону следовало бы остановиться, так как задача его представлялась обстоятельно и добросовестно им исполненной. Хотя отчет его несколько растянут и вообще с внешней стороны составлен не совсем умело, но внутреннее его содержание вполне удовлетворительно. Все факты собраны, всесторонне исследованы и обманы Е. П. Блаватской и ее пособников доказаны неопровержимо. Но Годжсону этого показалось мало. Он пожелал высказать, помимо исследованных им фактов, свое окончательное суждение о создателях «Теософического общества», — Блаватской и Олкотте, — и тут сделал две весьма крупные ошибки. Он ставит вопрос: что же побудило Блаватскую организовать целый ряд всевозможных обманов? — и отвечает так: многие подумают пожалуй, что это просто болезненная мания, idée fixe создания «новой религии», но близкое знакомство с характером Блаватской доказывает несостоятельность такого предположения. Действовала ли она вследствие корыстолюбия? — нет, он считает такое обвинение еще более неосновательным, чем первое предположение. Не думает он также, что она жаждала известности и славы. В чем же тут дело? а вот в чем: «Она русская шпионка!» — решает он.
Однако это надо доказать, доказать точно так же, как он доказал ее подделки феноменов и всякие другие обманы, а доказательств у него нет никаких, ибо нельзя считать доказа-
