а «всемірное братство», «тайны человѣческаго духа и природы» съ девизомъ: «нѣтъ религіи выше истины»!..
Я уѣхалъ въ Женеву, а оттуда въ горы и скоро очутился очень высоко, въ маленькомъ мѣстечкѣ, Сенъ-Сергъ (St.-Cergues), гдѣ и встрѣтился съ m-me де Морсье и ея семьею.
а «всемирное братство», «тайны человеческого духа и природы» с девизом: «Нет религии выше истины»!..
Я уехал в Женеву, а оттуда в горы и скоро очутился очень высоко, в маленьком местечке, Сен-Серг (St.-Cergues), где и встретился с m-me де Морсье и ее семьею.
Хорошо было въ скромномъ, но совершенно приличномъ «pension Delaigue», помѣщавшемся среди сада, наполненнаго цвѣтами. За шесть франковъ въ сутки давали чистую комнату съ мягкой постелью, завтракъ, обѣдъ и ужинъ — обильные, приготовленные умѣлымъ парижскимъ поваромъ. Женевское озеро представлялось съ высоты голубою лужицей, а Монбланъ глядѣлъ прямо въ глаза во всемъ своемъ серебряномъ величіи. А все же я послалъ Блаватской свой адресъ. Въ концѣ іюля отъ нея письмо:
«Дорогой В. С. — Простите, не могла писать — правая рука такъ распухла, что и пальцы окоченѣли. Плохо мнѣ. Ѣду завтра поселяться на зиму въ Вюрцбургъ нѣсколько часовъ отъ Мюнхена, значитъ въ Баваріи. Тамъ прозимую, а пока посмотрю, не помогутъ ли воды Нандуръ въ Киссингенѣ отъ подагры. Ѣду я туда съ Баваджи и miss Flynn, другомъ моимъ, но большой дурой.
Господи какъ надоѣла жизнь!.. Хоть пишите коли не не можете пріѣхать сами. Кажется отъ Мюнхена до вашего мѣста недалеко; а Вюрцбургъ всего нѣсколько часовъ отъ Баварской столицы. Обѣщаетъ ** (г-жа X.) пріѣхать. Не знаю такъ ли оно будетъ. А все же ближе отъ О. Мюнхенъ, чѣмъ Неаполь. Здѣсь отъ холода, стужи и дождей мы перешли на жару почище еще Индійской. Душевный вамъ поклонъ и вѣчную, непроходящую любовь и дружбу. Я ѣду черезъ Римъ и Верону. Прощайте, или до свиданья — какъ судьба повѣлитъ. До гроба Е. Блаватская».
Черезъ пять дней — телеграмма изъ Рима: «En route pour
Хорошо было в скромном, но совершенно приличном «pension Delaigue», помещавшемся среди сада, наполненного цветами. За шесть франков в сутки давали чистую комнату с мягкой постелью, завтрак, обед и ужин — обильные, приготовленные умелым парижским поваром. Женевское озеро представлялось с высоты голубою лужицей, а Монблан глядел прямо в глаза во всем своем серебряном величии. А все же я послал Блаватской свой адрес. В конце июля от нее письмо:
«Дорогой В. С. — Простите, не могла писать — правая рука так распухла, что и пальцы окоченели. Плохо мне. Еду завтра поселяться на зиму в Вюрцбург несколько часов от Мюнхена, значит в Баварии. Там прозимую, а пока посмотрю, не помогут ли воды Нандур в Киссингене от подагры. Еду я туда с Баваджи и miss Flynn, другом моим, но большой дурой.
Господи как надоела жизнь!.. Хоть пишите коли не не можете приехать сами. Кажется от Мюнхена до вашего места недалеко; а Вюрцбург всего несколько часов от Баварской столицы. Обещает ** (г-жа X.) приехать. Не знаю так ли оно будет. А все же ближе от О. Мюнхен, чем Неаполь. Здесь от холода, стужи и дождей мы перешли на жару почище еще Индийской. Душевный вам поклон и вечную, непроходящую любовь и дружбу. Я еду через Рим и Верону. Прощайте, или до свиданья — как судьба повелит. До гроба Е. Блаватская».
Через пять дней — телеграмма из Рима: «En route pour
