8) M-me де-Барро (Caroline de-Barrau), пожилая, скромная, молчаливая и болѣзненнаго вида женщина, представляла собою примѣръ того, что самая бодрая, сильная душа и высокоразвитый разумъ могутъ вмѣщаться въ крайне невзрачномъ и слабомъ тѣлѣ. Жена состоятельнаго дворянина, имѣющаго помѣстья въ Гасконіи, m-me де-Барро посвятила Парижу свою далеко небезъизвѣстную, знаменательную дѣятельность.
Не понимаю — зачѣмъ г-жѣ Желиховской понадобилось называть ее графиней: она графиней никогда не была и не принадлежала къ числу особъ, противузаконно присвоивающихъ какіе-либо титулы и отличія. У нея были отличія, въ видѣ настоящихъ дипломовъ на ученыя и иныя почетныя званія (а это большая рѣдкость для французской женщины); она сотрудничала во многихъ періодическихъ изданіяхъ и оставила послѣ себя интересныя сочиненія: «Женщина и воспитаніе», «Призваніе женщины», «Деревенская женщина въ Парижѣ», этюдъ «о заработной платѣ женщинъ» и т. д. Но она не только не кичилась своими отличіями и трудами, а краснѣла какъ пансіонерка и не знала, куда дѣваться, когда кто-либо упоминалъ о нихъ. Она всецѣло отдавала свою душу, свое время и свои средства добрымъ дѣламъ, и въ этой дѣятельности ея вѣрный другъ, m-me де-Морсье, являлась ея постоянной и ближайшей помощницей.
M-me де-Барро жила въ небольшомъ, простенькомъ, но комфортабельномъ домѣ въ глубинѣ impasse’а, на улицѣ Varenne. Жила она очень странно, повидимому почти въ полномъ уединеніи, и сама всегда отворяла гостямъ своимъ двери. Заинтересовавшись «теософическимъ обществомъ», главнымъ образомъ благодаря вдохновенному краснорѣчію m-me де-Морсье, она предоставила свой тихій, удобный домъ для conférences’овъ; но сама, отъ начала до конца, относилась ко всему нѣсколько сдержанно и, такъ сказать, выжидательно. Когда «феномены» были разоблачены и изъ-за «всемірнаго братства любви и разума» выдвинулась обманная махинація, — m-me де-Барро тотчасъ же присоединила свою подпись къ заявленію, посланному въ Индію, которымъ отрезвившіеся парижскіе «теософы» отказывались отъ своего член-
8) M-me де-Барро (Caroline de-Barrau), пожилая, скромная, молчаливая и болезненного вида женщина, представляла собою пример того, что самая бодрая, сильная душа и высокоразвитый разум могут вмещаться в крайне невзрачном и слабом теле. Жена состоятельного дворянина, имеющего поместья в Гасконии, m-me де-Барро посвятила Парижу свою далеко небезызвестную, знаменательную деятельность.
Не понимаю — зачем г-же Желиховской понадобилось называть ее графиней: она графиней никогда не была и не принадлежала к числу особ, противозаконно присваивающих какие-либо титулы и отличия. У нее были отличия, в виде настоящих дипломов на ученые и иные почетные звания (а это большая редкость для французской женщины); она сотрудничала во многих периодических изданиях и оставила после себя интересные сочинения: «Женщина и воспитание», «Призвание женщины», «Деревенская женщина в Париже», этюд «о заработной плате женщин» и так далее. Но она не только не кичилась своими отличиями и трудами, а краснела как пансионерка и не знала, куда деваться, когда кто-либо упоминал о них. Она всецело отдавала свою душу, свое время и свои средства добрым делам, и в этой деятельности ее верный друг, m-me де-Морсье, являлась ее постоянной и ближайшей помощницей.
M-me де-Барро жила в небольшом, простеньком, но комфортабельном доме в глубине impasse’а, на улице Varenne. Жила она очень странно, по-видимому почти в полном уединении, и сама всегда отворяла гостям своим двери. Заинтересовавшись «теософическим обществом», главным образом благодаря вдохновенному красноречию m-me де-Морсье, она предоставила свой тихий, удобный дом для conférences’ов, но сама, от начала до конца, относилась ко всему несколько сдержанно и, так сказать, выжидательно. Когда «феномены» были разоблачены и из-за «всемирного братства любви и разума» выдвинулась обманная махинация, — m-me де-Барро тотчас же присоединила свою подпись к заявлению, посланному в Индию, которым отрезвившиеся парижские «теософы» отказывались от своего член-
