и не тинистой, гдѣ тоже имъ было тѣсно, какъ и въ норѣ. Раки—такія ужъ творенья: имъ вездѣ тѣсно, и привыкли они ползать все врозь, не держаться другъ дружки.
Молодой ракъ, выгнанный товарищами изъ мѣшка и огорченный, не спѣша,—раки никогда не спѣшатъ, поползъ къ кусту и снова рѣшилъ смотрѣть издали, что будетъ.
Гришутка набралъ сухого хвороста въ перелѣскѣ, малость положилъ его подъ котелокъ и разжегъ. Замигалъ свѣтлый огонекъ; сидитъ молодой ракъ подъ кустомъ, любуется на огонекъ. Гришутка беретъ рака за ракомъ изъ мѣшка, бросаетъ въ котелокъ, одинъ, другой; они извиваются, хотятъ сцапать его за палецъ клешней, отбиться отъ него, а онъ приговариваетъ:
— Ну, ну, не кобенься! Полѣзай въ котелокъ, не одинъ тамъ будешь,—всѣ тамъ будутъ!
Бросаетъ рака въ котелокъ, бросаетъ и хворостъ подъ котелокъ… Огонь играетъ свѣтлой змѣйкой, весело играетъ, ему пріятно поѣдать хворостинку за хворостинкой, ему нельзя знать, какъ тяжело ракамъ вариться въ горячей водѣ, которую кипятитъ онъ, свѣтлый огонекъ.
Молодой ракъ уже поднялся на камень, таращитъ маленькіе глазки на огонекъ и все понять не можетъ, куда опять исчезли его товарищи. Сначала онъ видѣлъ, что одни изъ нихъ высовывали клешни изъ котелка, потомъ опять ихъ прятали, потомъ онъ ви-
и не тинистой, где тоже им было тесно, как и в норе. Раки — такие уж творенья: им везде тесно, и привыкли они ползать всё врозь, не держаться друг дружки.
Молодой рак, выгнанный товарищами из мешка и огорчённый, не спеша, — раки никогда не спешат, пополз к кусту и снова решил смотреть издали, что будет.
Гришутка набрал сухого хвороста в перелеске, малость положил его под котелок и разжёг. Замигал светлый огонёк; сидит молодой рак под кустом, любуется на огонёк. Гришутка берёт рака за раком из мешка, бросает в котелок, один, другой; они извиваются, хотят сцапать его за палец клешнёй, отбиться от него, а он приговаривает:
— Ну, ну, не кобенься! Полезай в котелок, не один там будешь, — все там будут!
Бросает рака в котелок, бросает и хворост под котелок… Огонь играет светлой змейкой, весело играет, ему приятно поедать хворостинку за хворостинкой, ему нельзя знать, как тяжело ракам вариться в горячей воде, которую кипятит он, светлый огонёк.
Молодой рак уже поднялся на камень, таращит маленькие глазки на огонёк и всё понять не может, куда опять исчезли его товарищи. Сначала он видел, что одни из них высовывали клешни из котелка, потом опять их прятали, потом он ви-
