познать ни одного изъ нихъ, то будемъ по крайней мѣрѣ продолжать наше изслѣдованіе самымъ надлежащимъ образомъ такъ, какъ только мы сможемъ, объ обоихъ вмѣстѣ.
Ѳеэт. Прекрасно.
Стр. Скажемъ, однако, какимъ образомъ мы въ каждомъ случаѣ одно и то же называемъ многими именами?
Ѳеэт. Что же? Приведи примѣръ.
37. Стр. Говоря объ одномъ человѣкѣ, мы придаемъ ему много различныхъ наименованій, приписываемъ ему и цвѣтъ, и форму, и величину, и пороки, и добродѣтели и этимъ всѣмъ, а также и
B. тысячей другихъ, высказываемъ, что онъ не только человѣкъ, но и добрый, и такъ до безконечности; такимъ же образомъ мы поступаемъ и съ остальными предметами по данному образцу, полагая каждый изъ нихъ единымъ, мы считаемъ его многимъ и называемъ различными именами.
Ѳеэт. Ты говоришь правду.
Стр. Этимъ-то, думаю я, мы приготовили и юношамъ, и поздно начавшимъ учиться изъ среды стариковъ, пиршество: вѣдь у всякаго прямо въ рукахъ лежитъ возраженіе о невозможности, чтобы многое было единымъ, а единое многимъ и имъ всѣмъ, повиди-мому, дѣйствительно доставляетъ удовольствіе, не допускать называть человѣка добрымъ, но признавать добрымъ только добро, а
C. человѣкомъ лишь человѣка. Тебѣ, Ѳеэтетъ, я думаю, часто приходится сталкиваться съ людьми, иногда даже уже и болѣе пожилыми, ревностно занимавшимися подобнымъ, дивящимися вслѣд-ствіи скудомыслія всему таком,у и считающими, будто они въ этомъ открыли нѣчто сверхмудрое.
Ѳеэт. Конечно.
Стр. Чтобы, такимъ образомъ, наша рѣчь относилась ко всѣмъ, кто когда-либо хотя малѣйше разсуждалъ о сущности, пусть и
D. этимъ, и всѣмъ остальнымъ, съ кѣмъ мы раньше бесѣдовали, будетъ предложено въ формѣ вопросовъ то, что теперь должно быть выяснено.
Ѳеэт. Что же однако?
Стр. Мы не поставляемъ въ связь ни сущность съ движеніемъ и покоемъ, ни иное что съ чѣмъ-либо другимъ, но, какъ они не смѣшиваемы и неспособны вступать въ соединеніе другъ съ другомъ, такъ мы ихъ и принимаемъ въ своихъ изслѣдованіяхъ?
познать ни одного из них, то будем по крайней мере продолжать наше исследование самым надлежащим образом так, как только мы сможем, об обоих вместе.
Феэт. Прекрасно.
Стр. Скажем, однако, каким образом мы в каждом случае одно и то же называем многими именами?
Феэт. Что же? Приведи пример.
37. Стр. Говоря об одном человеке, мы придаем ему много различных наименований, приписываем ему и цвет, и форму, и величину, и пороки, и добродетели и этим всем, а также и
B. тысячей других, высказываем, что он не только человек, но и добрый, и так до бесконечности; таким же образом мы поступаем и с остальными предметами по данному образцу, полагая каждый из них единым, мы считаем его многим и называем различными именами.
Феэт. Ты говоришь правду.
Стр. Этим-то, думаю я, мы приготовили и юношам, и поздно начавшим учиться из среды стариков, пиршество: ведь у всякого прямо в руках лежит возражение о невозможности, чтобы многое было единым, а единое многим и им всем, повиди-мому, действительно доставляет удовольствие, не допускать называть человека добрым, но признавать добрым только добро, а
C. человеком лишь человека. Тебе, Феэтет, я думаю, часто приходится сталкиваться с людьми, иногда даже уже и более пожилыми, ревностно занимавшимися подобным, дивящимися вслед-ствии скудомыслия всему таком,у и считающими, будто они в этом открыли нечто сверхмудрое.
Феэт. Конечно.
Стр. Чтобы, таким образом, наша речь относилась ко всем, кто когда-либо хотя малейше рассуждал о сущности, пусть и
D. этим, и всем остальным, с кем мы раньше беседовали, будет предложено в форме вопросов то, что теперь должно быть выяснено.
Феэт. Что же однако?
Стр. Мы не поставляем в связь ни сущность с движением и покоем, ни иное что с чем-либо другим, но, как они не смешиваемы и неспособны вступать в соединение друг с другом, так мы их и принимаем в своих исследованиях?
