также и буквы. Царемъ всего Египта въ то время былъ D. Ѳамусъ[1], сидѣвшій въ большомъ городѣ верхней части страны. Этотъ городъ Греки называютъ египетскими Ѳивами, а бога — Аммономъ. Однажды Теутъ, пришедши къ Ѳамусу, объявлялъ ему о своихъ искуствахъ и говорилъ, что надобно сообщить ихъ всѣмъ Египтянамъ; но послѣдній спросилъ его: какую пользу можетъ доставить каждое изъ нихъ? Когда Теутъ началъ объяснять это, — царь, смотря по тому, хорошимъ или худымъ представлялось ему объясненіе, иное порицалъ, иное хвалилъ. Вообще, много говорилъ онъ Теуту E. о каждомъ искуствѣ въ ту и другую сторону: разсказывать объ этомъ было бы долго. Наконецъ дѣло дошло до буквъ, и Теутъ сказалъ: Государь! эта наука сдѣлаетъ Египтянъ мудрѣе и памятливѣе; я изобрѣлъ ее, какъ средство для памяти и мудрости. Но царь отвѣчалъ: Многоученый Теутъ! одинъ способенъ раждать искуства, а другой судить, сколько вреда или выгоды принесутъ они людямъ, которые будутъ пользоваться ими. Вотъ ты, отецъ буквъ, по 275. родительской любви, приписалъ имъ противное тому, что онѣ могутъ. Вѣдь это, ослабляя заботливость о памятованіи, произведетъ въ душахъ учениковъ забывчивость[2]; потому что, полагаясь на внѣшнее письмо, изображенное чужими знаками, они не будутъ вспоминать впечатлѣній внутренно — сами въ
- ↑ Ѳамусъ, Θαμοῦς — то же, что Ἀμοῦς или Ἀμμοῦς, по-латини — Jupiter Ammo, ѳивскій богъ, бывшій прежде царемъ египетскимъ. О различномъ произношеніи этого имени см. Gal. ad Iamblich de myst. IX 4 p. 304. Впрочемъ, далѣе (p. 275 D) Ѳамуса Платонъ самъ называетъ Аммономъ. А ближайшія слова (274 D.): καὶ τὸν θεὸν Ἂμμωνα, Штальбомъ признаетъ внесеннымъ чуждою рукою, и его догадка правдоподобна.
- ↑ Это, ослабляя заботливость о памятованіи, произведетъ забывчивость. Ученіе, что имѣть подъ руками мысли другихъ, изложенныя на бумагѣ, болѣе вредно для памяти, нежели полезно, Платонъ заимствовалъ, кажется, у Пиѳагорейцевъ, которые, слѣдуя постановленію Пиѳагора, считали преступленіемъ распространять его ученіе письменно (Porphyr. vit. Pythag. 58). Впрочемъ, должно замѣтить, что Пиѳагоръ имѣлъ въ виду совсѣмъ другую цѣль. Plut. vit. Num. T. 1, 75 D. Впослѣдствіи мнѣніе Платона о вредной сторонѣ письменности принялъ и Сенека (Ep. 88, 28): Certior est memoria, quae nullum extra se subsidium habet.
также и буквы. Царем всего Египта в то время был D. Фамус[1], сидевший в большом городе верхней части страны. Этот город Греки называют египетскими Фивами, а бога — Аммоном. Однажды Теут, пришедши к Фамусу, объявлял ему о своих искусствах и говорил, что надобно сообщить их всем Египтянам; но последний спросил его: какую пользу может доставить каждое из них? Когда Теут начал объяснять это, — царь, смотря по тому, хорошим или худым представлялось ему объяснение, иное порицал, иное хвалил. Вообще, много говорил он Теуту E. о каждом искусстве в ту и другую сторону: рассказывать об этом было бы долго. Наконец дело дошло до букв, и Теут сказал: Государь! эта наука сделает Египтян мудрее и памятливее; я изобрел ее, как средство для памяти и мудрости. Но царь отвечал: Многоученый Теут! один способен рождать искусства, а другой судить, сколько вреда или выгоды принесут они людям, которые будут пользоваться ими. Вот ты, отец букв, по 275. родительской любви, приписал им противное тому, что они могут. Ведь это, ослабляя заботливость о памятовании, произведет в душах учеников забывчивость[2]; потому что, полагаясь на внешнее письмо, изображенное чужими знаками, они не будут вспоминать впечатлений внутренно — сами в
————————————
- ↑ Фамус, Θαμοῦς — то же, что Ἀμοῦς или Ἀμμοῦς, по-латыни — Jupiter Ammo, фивский бог, бывший прежде царем египетским. О различном произношении этого имени см. Gal. ad Iamblich de myst. IX 4 p. 304. Впрочем, далее (p. 275 D) Фамуса Платон сам называет Аммоном. А ближайшие слова (274 D.): καὶ τὸν θεὸν Ἂμμωνα, Штальбом признает внесенным чуждою рукою, и его догадка правдоподобна.
- ↑ Это, ослабляя заботливость о памятовании, произведет забывчивость. Учение, что иметь под руками мысли других, изложенные на бумаге, более вредно для памяти, нежели полезно, Платон заимствовал, кажется, у Пифагорейцев, которые, следуя постановлению Пифагора, считали преступлением распространять его учение письменно (Porphyr. vit. Pythag. 58). Впрочем, должно заметить, что Пифагор имел в виду совсем другую цель. Plut. vit. Num. T. 1, 75 D. Впоследствии мнение Платона о вредной стороне письменности принял и Сенека (Ep. 88, 28): Certior est memoria, quae nullum extra se subsidium habet.
