тиву написанныхъ правилъ, причемъ только какая нибудь страсть или заблужденіе будутъ управлять его подражаніемъ? Всякаго такого не слѣдуетъ ли тогда назвать тиранномъ?
Сокр. Мл. Почему не назвать!
Ин. Такъ-то у насъ явились, говоримъ, и тираннъ, и царь, и олигархія, и аристократія, и димократія; потому что людямъ не нравится имѣть одного того монарха: они не вѣрятъ, чтобы нашелся когда нибудь человѣкъ, D. достойный такой власти, чтобы онъ хотѣлъ и могъ, управляя добродѣтельно и съ знаніемъ, вѣрно удѣлять всѣмъ справедливое и святое, а напротивъ, боятся, что онъ всякому изъ насъ, кому захочетъ, будетъ причинять вредъ, наносить смерть, дѣлать зло. А если бы дѣйствительно-то представился такой, о какомъ мы говоримъ, — это была бы, по истинѣ, единственно правильная форма правленія, подъ которою всѣ любили бы жить и жили бы счастливо.
Сокр. Мл. Какъ же иначе!
Ин. А такъ какъ теперь-то, говоримъ, не родится въ городахъ такого царя, какой раждается въ пчелиныхъ ульяхъ, — чтобы одинъ онъ тотчасъ отличался отъ всѣхъ и душой E. и тѣломъ: то вотъ и надобно, какъ видно, сходиться да писать законы, придерживаясь слѣдовъ самаго истиннаго правленія.
Сокр. Мл. Должно быть.
Ин. Такъ будемъ ли мы удивляться, Сократъ, что подъ такими формами правленія много случается и много будетъ случаться золъ, когда таково у нихъ основаніе, — когда дѣла совершаются по писаннымъ законамъ и обычаямъ, безъ знанія? Обратный образъ правленія, всѣмъ располагающій произвольно, очевидно, погубилъ бы все, такимъ образомъ 302. совершаемое. Не болѣе ли нужно удивляться тому, какое городъ крѣпкое существо по природѣ? Вѣдь нынѣшніе-то города терпятъ такое зло въ теченіе нескончаемаго времени, — однакожъ нѣкоторые изъ нихъ тверды и не разрушаются. Но много, конечно, и такихъ, которые, подобно кораблямъ,
тиву написанных правил, причем только какая-нибудь страсть или заблуждение будут управлять его подражанием? Всякого такого не следует ли тогда назвать тираном?
Сокр. Мл. Почему не назвать!
Ин. Так-то у нас явились, говорим, и тиран, и царь, и олигархия, и аристократия, и димократия; потому что людям не нравится иметь одного того монарха: они не верят, чтобы нашелся когда-нибудь человек, D. достойный такой власти, чтобы он хотел и мог, управляя добродетельно и со знанием, верно уделять всем справедливое и святое, а напротив, боятся, что он всякому из нас, кому захочет, будет причинять вред, наносить смерть, делать зло. А если бы действительно-то представился такой, о каком мы говорим, — это была бы, поистине, единственно правильная форма правления, под которою все любили бы жить и жили бы счастливо.
Сокр. Мл. Как же иначе!
Ин. А так как теперь-то, говорим, не родится в городах такого царя, какой рождается в пчелиных ульях, — чтобы один он тотчас отличался от всех и душой E. и телом: то вот и надобно, как видно, сходиться да писать законы, придерживаясь следов самого истинного правления.
Сокр. Мл. Должно быть.
Ин. Так будем ли мы удивляться, Сократ, что под такими формами правления много случается и много будет случаться зол, когда таково у них основание, — когда дела совершаются по писанным законам и обычаям, без знания? Обратный образ правления, всем располагающий произвольно, очевидно, погубил бы всё, таким образом 302. совершаемое. Не более ли нужно удивляться тому, какое город крепкое существо по природе? Ведь нынешние-то города терпят такое зло в течение нескончаемого времени, — однакож некоторые из них тверды и не разрушаются. Но много, конечно, и таких, которые, подобно кораблям,
