быть что-то большее, сравнительно съ царемъ; а политиковъ, какіе у насъ бываютъ, правильнѣе относить къ числу людей подвластныхъ, на которыхъ они болѣе походятъ. Впрочемъ, какъ бы то ни было, мы должны изслѣдовать, что̀ такое они, и потому возвратимся туда, откуда уклонилась наша рѣчь (p. 274 E — 275 C).
Прежде всего обратимъ вниманіе на допущенныя нами погрѣшности въ прежнемъ разсужденіи. И во первыхъ, замѣтимъ свою ошибку въ раздѣленіи самораспорядительности (τῆς αὐτεπιτακτικῆς), которой мы подчинили стадопитаніе (τὴν ἀγελαιοτροφικὴν), нисколько не взявши въ разсчетъ политика. Вѣдь дѣло пасенія стада, правильно приписываемое прочимъ стражамъ, политику приписано быть не можетъ; потому что онъ не пасетъ стада, а скорѣе печется о немъ. Поэтому надлежало выбрать имя съ объемомъ болѣе обширнымъ, которое приличествовало бы и политику, и прочимъ, которые пасутъ стадо, — каково, напримѣръ, искусство стадоустроительное (ἀγελαιοκομικὴ), или ухаживательное (θεραπευτική). Потомъ допущена была ошибка въ послѣдней части дѣленія. Вѣдь послѣ искусства питать двуногое стадо не слѣдовало тотчасъ упоминать объ искусствѣ политическомъ или царскомъ, какъ бы о дѣлѣ уже совершенно рѣшенномъ: ибо сперва надлежало имя это поправить такъ, чтобы имъ выражалось болѣе попеченіе о стадѣ, чѣмъ питаніе его; потомъ должно было также обратить вниманіе на то, не осталось ли какихъ нибудь другихъ частей дѣленія, — что̀ безразсудно пренебрежено нами (p. 275 C — 277 D).
Если спросишь, какимъ образомъ изложеніе дѣла о царѣ и политикѣ вышло у насъ неудовлетворительно, то на вопросъ твой лучше, кажется, отвѣтить примѣромъ, если только изъ вещей малыхъ и легкихъ можно скорѣе усмотрѣть, какъ слѣдуетъ обращаться съ вопросами труднѣйшими (p. 277 D — 279 A).
И такъ, возьмемъ для примѣра искусство ткацкое, и притомъ ту часть его, которая занимается тканьемъ шерсти, и по-
быть что-то большее, сравнительно с царем; а политиков, какие у нас бывают, правильнее относить к числу людей подвластных, на которых они более походят. Впрочем, как бы то ни было, мы должны исследовать, что̀ такое они, и потому возвратимся туда, откуда уклонилась наша речь (p. 274 E — 275 C).
Прежде всего обратим внимание на допущенные нами погрешности в прежнем рассуждении. И во-первых, заметим свою ошибку в разделении самораспорядительности (τῆς αὐτεπιτακτικῆς), которой мы подчинили стадопитание (τὴν ἀγελαιοτροφικὴν), нисколько не взявши в расчёт политика. Ведь дело пасения стада, правильно приписываемое прочим стражам, политику приписано быть не может; потому что он не пасет стада, а скорее печется о нём. Поэтому надлежало выбрать имя с объемом более обширным, которое приличествовало бы и политику, и прочим, которые пасут стадо, — каково, например, искусство стадоустроительное (ἀγελαιοκομικὴ), или ухаживательное (θεραπευτική). Потом допущена была ошибка в последней части деления. Ведь после искусства питать двуногое стадо не следовало тотчас упоминать об искусстве политическом или царском, как бы о деле уже совершенно решенном: ибо сперва надлежало имя это поправить так, чтобы им выражалось более попечение о стаде, чем питание его; потом должно было также обратить внимание на то, не осталось ли каких-нибудь других частей деления, — что̀ безрассудно пренебрежено нами (p. 275 C — 277 D).
Если спросишь, каким образом изложение дела о царе и политике вышло у нас неудовлетворительно, то на вопрос твой лучше, кажется, ответить примером, если только из вещей малых и легких можно скорее усмотреть, как следует обращаться с вопросами труднейшими (p. 277 D — 279 A).
Итак, возьмем для примера искусство ткацкое, и притом ту часть его, которая занимается тканьем шерсти, и по-
