кожь собравшись по мѣстамъ и не имѣя политическаго искуства, обижали другъ друга до того, что снова разсѣявались и снова были истребляемы. Тогда Зевсъ, C. опасаясь, чтобы не погибъ весь родъ нашъ, приказалъ Эрмію низвесть къ людямъ стыдъ и правду[1], которыя бы, служа украшеніемъ и союзомъ обществъ, водворили въ нихъ дружество. Но Эрмій спросилъ Зевса: какимъ образомъ даровать людямъ стыдъ и правду? Такъ ли раздѣлить ихъ, какъ раздѣлены искуства? (а искуства раздѣлены такъ, что получившій знаніе врачеванія достаточенъ былъ для другихъ, не имѣвшихъ этого знанія.) Тоже сдѣлано и касательно прочихъ искуствъ. Такимъ же ли образомъ сообщить людямъ стыдъ и правду, или дать ихъ всѣмъ? — Всѣмъ, D. сказалъ Зевсъ; пусть всѣ получатъ ихъ; потому что не бывать городамъ, если будутъ имѣть ихъ только нѣкоторые, какъ раздѣлены искуства. При томъ, постанови моимъ именемъ законъ, что не имѣющій стыда и правды долженъ быть убитъ, какъ зараза общества.
Такъ-то, Сократъ; вотъ потому Аѳиняне и другіе народы, разсуждая о добродѣтели плотнической, или о какомъ нибудь иномъ мастерствѣ, совѣтуются только съ немногими, и не терпятъ, какъ ты справедливо сказалъ, и какъ я E. говорю, чтобы люди, не принадлежащіе къ числу тѣхъ немногихъ, подавали имъ совѣты. Но когда они приступаютъ 323. къ совѣщанію о добродѣтели политической, которая должна выражаться въ справедливости и разсудительности[2];
- ↑ Древніе поэты говорили, что когда люди до крайности развратились, стыдъ и правда оставили землю, — и этотъ миѳъ лучше; потому что бытіе добродѣтели въ человѣкѣ въ самомъ дѣлѣ несовмѣстно съ порчею человѣческаго сердца. Возвращеніе же стыда и правды на землю, что предполагаетъ Протагоръ, должно было бы означать обновленіе нашей природы силою божественною, а не софистическимъ ученіемъ. Впрочемъ см. Ekker. in Protag. fab. p. 31 sp.
- ↑ Выше — политическою добродѣтелію названы справедливость и стыдъ, теперь — справедливость и разсудительность, а далѣе говорится: всѣ люди причастны разсудительности и прочимъ политическимъ добродѣтелямъ. Такимъ образомъ софистъ подъ понятіе стыда и правды легкомысленно подводитъ всѣ нравственныя добродѣтели и называетъ ихъ политически-
кожь собравшись по местам и не имея политического искусства, обижали друг друга до того, что снова рассеявались и снова были истребляемы. Тогда Зевс, C. опасаясь, чтобы не погиб весь род наш, приказал Эрмию низвесть к людям стыд и правду[1], которые бы, служа украшением и союзом обществ, водворили в них дружество. Но Эрмий спросил Зевса: каким образом даровать людям стыд и правду? Так ли разделить их, как разделены искусства? (а искусства разделены так, что получивший знание врачевания достаточен был для других, не имевших этого знания.) Тоже сделано и касательно прочих искусств. Таким же ли образом сообщить людям стыд и правду, или дать их всем? — Всем, D. сказал Зевс; пусть все получат их; потому что не бывать городам, если будут иметь их только некоторые, как разделены искусства. При том, постанови моим именем закон, что не имеющий стыда и правды должен быть убит, как зараза общества.
Так-то, Сократ; вот потому Афиняне и другие народы, рассуждая о добродетели плотнической, или о каком-нибудь ином мастерстве, советуются только с немногими, и не терпят, как ты справедливо сказал, и как я E. говорю, чтобы люди, не принадлежащие к числу тех немногих, подавали им советы. Но когда они приступают 323. к совещанию о добродетели политической, которая должна выражаться в справедливости и рассудительности[2];
————————————
- ↑ Древние поэты говорили, что когда люди до крайности развратились, стыд и правда оставили землю, — и этот миф лучше; потому что бытие добродетели в человеке в самом деле несовместно с порчею человеческого сердца. Возвращение же стыда и правды на землю, что предполагает Протагор, должно было бы означать обновление нашей природы силою божественною, а не софистическим учением. Впрочем см. Ekker. in Protag. fab. p. 31 sp.
- ↑ Выше — политическою добродетелию названы справедливость и стыд, теперь — справедливость и рассудительность, а далее говорится: все люди причастны рассудительности и прочим политическим добродетелям. Таким образом софист под понятие стыда и правды легкомысленно подводит все нравственные добродетели и называет их политически-
