имъ примѣромъ сдѣлалъ то, что многіе начали смотрѣть на діалектику, какъ на сильнѣйшую подручницу политики[1]. Съ того времени во всей Греціи, а особенно въ Аѳинахъ, появилось множество людей, которые и жизнь и труды свои посвящали исключительно волшебному искуству властвовать надъ умами посредствомъ діалектическихъ тонкостей. Это бы конечно еще не бѣда, если бы цѣлію подобныхъ упражненій было направлять сердца къ благу, распространять и укоренять въ народѣ правила хорошей нравственности и повиновенія властямъ: но, къ сожалѣнію, діалектика, наука сама по себѣ полезная, въ рукахъ легкомыслія и невѣжества вскорѣ превратилась въ презрѣнное орудіе тщеславія, скептицизма и шарлатанства. Мѣсто тихихъ и спокойныхъ изслѣдованій заступили жаркія пренія и споры; съ каждымъ днемъ проповѣдывались новыя нелѣпости, доказывалась новая ложная мысль; и даже между наставниками здравой философіи, стали появляться такіе люди, которые, отложивъ въ сторону всякое сочувствіе къ истинѣ, заботились единственно о рукоплесканіяхъ черни и въ злоупотребленіи мудрости дошли до того, что рѣшались опровергать важное чужое положеніе и защищать каждый парадоксъ, вопреки здравому смыслу[2]. Успѣхамъ ихъ способствовало самое начало, изъ котораго большею частію вытекали ихъ заключенія, и которое весьма хорошо соотвѣтствовало тогдашнему умственному направленію Грековъ. Оно состояло въ томъ, что о всѣхъ вещахъ, падающихъ подъ обманчивое чувство, какъ не-
- ↑ Cicer. Brut. 12. Quint. instit. III. 1. 12. Протагоръ равнымъ образомъ успѣвалъ и въ знаменитомъ ремеслѣ: τὰ ἥττω κρείττω ποιεῖν — особенно посредствомъ искусной діалектики. Gell. Noct. Att. V. 3. 7.
- ↑ Отъ софистической діалектики надобно отличать особенный родъ умствованій Мегарской школы. Правда и Мегарцы иногда любили вдаваться въ парадоксы, строить ложные силлогизмы и выводить нелѣпыя заключенія: но цѣль ихъ была всегда благородная — прояснить вопросы существенно философскіе.
им примером сделал то, что многие начали смотреть на диалектику, как на сильнейшую подручницу политики[1]. С того времени во всей Греции, а особенно в Афинах, появилось множество людей, которые и жизнь и труды свои посвящали исключительно волшебному искусству властвовать над умами посредством диалектических тонкостей. Это бы конечно еще не беда, если бы целью подобных упражнений было направлять сердца к благу, распространять и укоренять в народе правила хорошей нравственности и повиновения властям: но, к сожалению, диалектика, наука сама по себе полезная, в руках легкомыслия и невежества вскоре превратилась в презренное орудие тщеславия, скептицизма и шарлатанства. Место тихих и спокойных исследований заступили жаркия прения и споры; с каждым днем проповедовались новые нелепости, доказывалась новая ложная мысль; и даже между наставниками здравой философии, стали появляться такие люди, которые, отложив в сторону всякое сочувствие к истине, заботились единственно о рукоплесканиях черни и в злоупотреблении мудрости дошли до того, что решались опровергать важное чужое положение и защищать каждый парадокс, вопреки здравому смыслу[2]. Успехам их способствовало самое начало, из которого большею частью вытекали их заключения, и которое весьма хорошо соответствовало тогдашнему умственному направлению Греков. Оно состояло в том, что о всех вещах, падающих под обманчивое чувство, как не-
————————————
- ↑ Cicer. Brut. 12. Quint. instit. III. 1. 12. Протагор равным образом успевал и в знаменитом ремесле: τὰ ἥττω κρείττω ποιεῖν — особенно посредством искусной диалектики. Gell. Noct. Att. V. 3. 7.
- ↑ От софистической диалектики надобно отличать особенный род умствований Мегарской школы. Правда и Мегарцы иногда любили вдаваться в парадоксы, строить ложные силлогизмы и выводить нелепые заключения: но цель их была всегда благородная — прояснить вопросы существенно философские.
