понятія. Предположивъ, что должны же быть поступки, пріятные либо непріятные всѣмъ богамъ, онъ пополняетъ прежнее понятіе о святости. Святое, говоритъ, есть то, что любятъ всѣ боги; несвятое напротивъ — то, что ненавидятъ всѣ боги. Но Сократъ входитъ глубже въ предметъ и видитъ различіе между святымъ и боголюбезнымъ. Боголюбезное должно признавать боголюбезнымъ потому, что его любятъ боги; а святое и самые боги любятъ потому, что оно свято. Слѣдовательно основаніе того, что боголюбезное боголюбезно, заключается въ любви боговъ; а основаніе святости — въ чемъ-то выше этой любви; такъ что и самая любовь боговъ зависитъ отъ какого-то высшаго условія, скрывающагося въ существѣ святости. Такимъ образомъ Сократъ показываетъ, что любовь боговъ есть не признакъ, которымъ можно бы опредѣлить, что такое святость, а законная, естественно и необходимо приносимая ей дань; иначе: любовь боговъ есть только дѣйствіе святости на боговъ (πάθος), формальное ея выраженіе, а не сущность (οὐσία).
Когда же и это понятіе оказалось недостаточнымъ; Сократъ вызывается самъ навести Эвтифрона на путь къ образованію опредѣленія, удовлетворяющаго требованіямъ логики. Надобно, говоритъ онъ, смотрѣть, что въ чемъ содержится, что содержащее, и что содержимое, и первымъ ограничивать послѣднее. Святость, очевидно, есть часть справедливости[1], потому что все святое справедливо, но не все справедливое свято. Скажи же, Эвтифронъ, какая часть справедливости называется святостію; укажи признакъ, которымъ въ цѣлой сферѣ справедливаго отличается святое отъ всего прочаго. Но Эвтифронъ не видитъ въ предметѣ ничего, кромѣ формальныхъ его выраженій, и признакомъ святости почитаетъ служеніе богамъ (περὶ τῶν θεῶν θεραπεὶαν), а признакомъ всего прочаго въ той же сферѣ — обхожденіе
- ↑ Это мнѣніе, безспорно, принадлежитъ Сократу и Платону; потому что оно признается за истинное и въ другихъ мѣстахъ Платоновыхъ сочиненій, напр. Protag. p. 14. B. C. 331. A. sq. Gorg. p. 507.
понятия. Предположив, что должны же быть поступки, приятные либо неприятные всем богам, он пополняет прежнее понятие о святости. Святое, говорит, есть то, что любят все боги; несвятое напротив — то, что ненавидят все боги. Но Сократ входит глубже в предмет и видит различие между святым и боголюбезным. Боголюбезное должно признавать боголюбезным потому, что его любят боги; а святое и самые боги любят потому, что оно свято. Следовательно основание того, что боголюбезное боголюбезно, заключается в любви богов; а основание святости — в чём-то выше этой любви; так что и самая любовь богов зависит от какого-то высшего условия, скрывающегося в существе святости. Таким образом Сократ показывает, что любовь богов есть не признак, которым можно бы определить, что такое святость, а законная, естественно и необходимо приносимая ей дань; иначе: любовь богов есть только действие святости на богов (πάθος), формальное её выражение, а не сущность (οὐσία).
Когда же и это понятие оказалось недостаточным; Сократ вызывается сам навести Эвтифрона на путь к образованию определения, удовлетворяющего требованиям логики. Надобно, говорит он, смотреть, что в чём содержится, что содержащее, и что содержимое, и первым ограничивать последнее. Святость, очевидно, есть часть справедливости[1], потому что всё святое справедливо, но не всё справедливое свято. Скажи же, Эвтифрон, какая часть справедливости называется святостью; укажи признак, которым в целой сфере справедливого отличается святое от всего прочего. Но Эвтифрон не видит в предмете ничего, кроме формальных его выражений, и признаком святости почитает служение богам (περὶ τῶν θεῶν θεραπεὶαν), а признаком всего прочего в той же сфере — обхождение
————————————
- ↑ Это мнение, бесспорно, принадлежит Сократу и Платону; потому что оно признается за истинное и в других местах Платоновых сочинений, напр. Protag. p. 14. B. C. 331. A. sq. Gorg. p. 507.
