Страница:Сочинения Платона (Платон, Карпов). Том 1, 1863.pdf/386

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана
353
ВВЕДЕНІЕ.

ства для сына Софронискова. Что Эвтифронъ вышелъ въ свѣтъ послѣ доноса, — видно изъ того, что въ немъ говорится объ этомъ обстоятельствѣ. Но почему бы Платону не написать его тогда, когда судебное дѣло его учителя было уже кончено? — Этого не позволяетъ допустить самый тонъ разговора. Можно ли представить, чтобы Платонъ наказывалъ Мелита, Сократова обвинителя, одною ироніею и обыкновеннымъ оружіемъ діалектики, а народъ — однимъ намѣкомъ на его предразсудки, когда бы Сократъ находился уже въ темницѣ и былъ осужденъ на смерть? Въ послѣднемъ случаѣ разговоръ, даже противъ воли сочинителя, получилъ бы характеръ болѣе серьёзный, тонъ болѣе строгій, и выражался бы рѣчью болѣе сильною и энергическою. Между тѣмъ мы видимъ, что во всемъ Эвтифронѣ изслѣдованіе идетъ спокойно и отпечатлѣвается пріятною шутливостію: тутъ нѣтъ и тѣни печали, опасенія, или предчувствія бѣдствій. Кажется, Платонъ и не думалъ, что дѣло Сократа приметъ такой оборотъ и приведетъ его къ такой ужасной смерти. Да и не удивительно, когда приговоръ надъ нимъ, даже въ послѣдній день суда, основывался на большинствѣ немногихъ голосовъ (Apol. Socr. 36. A.). Есть и другая причина полагать, что Эвтифронъ написанъ не послѣ осужденія Сократа. Въ этомъ разговорѣ упоминается только о доносѣ Мелита: но извѣстно, что доносчиками на Сократа были также Анитъ и Ликонъ, люди въ мнѣніи Аѳинянъ весьма значительные. Поэтому, если бы Платонъ издалъ въ свѣтъ Эвтифрона въ то время, когда его учитель находился уже въ темницѣ; то упомянулъ бы не объ одномъ Мелитѣ, человѣкѣ малоизвѣстномъ, но и о прочихъ двухъ обвинителяхъ.

Противъ этого мнѣнія могутъ сказать только то, что Платонъ поступилъ бы неразсудительно, если бы въ то самое время, когда Сократа обвиняли въ нечестіи, заставлялъ его худо отзываться о народномъ богопочтеніи и подвергать сомнѣнію важность молитвъ и жертвоприношеній. Но кто

Тот же текст в современной орфографии

ства для сына Софронискова. Что Эвтифрон вышел в свет после доноса, — видно из того, что в нём говорится об этом обстоятельстве. Но почему бы Платону не написать его тогда, когда судебное дело его учителя было уже кончено? — Этого не позволяет допустить самый тон разговора. Можно ли представить, чтобы Платон наказывал Мелита, Сократова обвинителя, одною ирониею и обыкновенным оружием диалектики, а народ — одним намеком на его предрассудки, когда бы Сократ находился уже в темнице и был осужден на смерть? В последнем случае разговор, даже против воли сочинителя, получил бы характер более серьёзный, тон более строгий, и выражался бы речью более сильною и энергическою. Между тем мы видим, что во всём Эвтифроне исследование идет спокойно и отпечатлевается приятною шутливостию: тут нет и тени печали, опасения, или предчувствия бедствий. Кажется, Платон и не думал, что дело Сократа примет такой оборот и приведет его к такой ужасной смерти. Да и не удивительно, когда приговор над ним, даже в последний день суда, основывался на большинстве немногих голосов (Apol. Socr. 36. A.). Есть и другая причина полагать, что Эвтифрон написан не после осуждения Сократа. В этом разговоре упоминается только о доносе Мелита: но известно, что доносчиками на Сократа были также Анит и Ликон, люди в мнении Афинян весьма значительные. Поэтому, если бы Платон издал в свет Эвтифрона в то время, когда его учитель находился уже в темнице; то упомянул бы не об одном Мелите, человеке малоизвестном, но и о прочих двух обвинителях.

Против этого мнения могут сказать только то, что Платон поступил бы нерассудительно, если бы в то самое время, когда Сократа обвиняли в нечестии, заставлял его худо отзываться о народном богопочтении и подвергать сомнению важность молитв и жертвоприношений. Но кто

{{{1}}}Соч. Плат. Т. I.23