рактерѣ. Платонъ, говорятъ[1] не былъ такъ веселъ, откровененъ и любезенъ, какъ Сократъ, но казался скрытнымъ и угрюмымъ, и, по тогдашней пословицѣ, совершенно изгналъ изъ Академіи бога веселости и смѣха. Но изгнаніе смѣха и веселости могло казаться недостаткомъ только для людей легкомысленныхъ, и въ такомъ вѣкѣ, когда училъ Платонъ, то есть, когда Греки искали во всемъ болѣе развлеченія и блеска, нежели наставленій и пользы. Говорятъ также, что онъ питалъ тайную вражду къ прочимъ ученикамъ Сократа, или по крайней мѣрѣ презиралъ ихъ[2]. Это конечно могло быть: онъ не имѣлъ хорошаго понятія о философіи Антисѳена, Аристиппа и Эвклида. Слава академіи, всеобщее удивленіе, приносимое въ жертву ея основателю, внутреннее сознаніе преимущества предъ современными мыслителями, — все это легко могло расположить Платона къ нѣкоторому самомнѣнію и гордости. Но если, по пословицѣ, и Гомеръ иногда дремалъ; то почемужь не дремать Платону! За то, по свидѣтельству Плутарха[3], онъ самъ себя строже наказывалъ за гордость, нежели враги его. Къ числу враговъ и завистниковъ Платона Діогенъ Л. (III. 34. 35) относитъ преимущественно Ксенофонта, который, какъ бы состязаясь съ Платономъ, старался писать въ томъ же родѣ и о тѣхъ же предметахъ, о которыхъ писалъ онъ. Поводомъ къ этой неизвѣстной у насъ прагматической полемикѣ, говорятъ, послужилъ невыгодный отзывъ Платона о Ксенофонтовой киропедіи, выраженный въ его государствѣ[4]. Наконецъ упрекаютъ Платона и въ томъ, что онъ вносилъ въ свои тво-
- ↑ Diog. L. III. 26. Aelian III. 35. см. Meiner’s Geschichte des Ursprungs, Fortgangs und Verfalls der Wissenschaften. Th. II. B. VIII. Cap. 3.
- ↑ Diog. L. III. 34, 35.
- ↑ Plutarch. VIII. 178.
- ↑ Книга: περί παλαιἄς τρνῆς, приписываемая Аристиппу, и эпиграммы у Діог. Л., будто бы написанныя Платономъ, обвиняютъ нашего философа въ худой нравственности: но эти документы столь сомнительны, что ни сколько не могутъ служить основаніемъ для подобныхъ обвиненій. Diog. L. III. 29. Athen. XIII. p. 589. О враждѣ Платона съ Ксенофонтомъ чит. Böckh. de Simultate, quam Plato cum Xenophonte exercuisse fertur.
рактере. Платон, говорят[1] не был так весел, откровенен и любезен, как Сократ, но казался скрытным и угрюмым, и, по тогдашней пословице, совершенно изгнал из Академии бога веселости и смеха. Но изгнание смеха и веселости могло казаться недостатком только для людей легкомысленных, и в таком веке, когда учил Платон, то есть, когда Греки искали во всём более развлечения и блеска, нежели наставлений и пользы. Говорят также, что он питал тайную вражду к прочим ученикам Сократа, или по крайней мере презирал их[2]. Это конечно могло быть: он не имел хорошего понятия о философии Антисфена, Аристиппа и Эвклида. Слава академии, всеобщее удивление, приносимое в жертву её основателю, внутреннее сознание преимущества пред современными мыслителями, — всё это легко могло расположить Платона к некоторому самомнению и гордости. Но если, по пословице, и Гомер иногда дремал; то почемужь не дремать Платону! За то, по свидетельству Плутарха[3], он сам себя строже наказывал за гордость, нежели враги его. К числу врагов и завистников Платона Диоген Л. (III. 34. 35) относит преимущественно Ксенофонта, который, как бы состязаясь с Платоном, старался писать в том же роде и о тех же предметах, о которых писал он. Поводом к этой неизвестной у нас прагматической полемике, говорят, послужил невыгодный отзыв Платона о Ксенофонтовой киропедии, выраженный в его государстве[4]. Наконец упрекают Платона и в том, что он вносил в свои тво-
————————————
- ↑ Diog. L. III. 26. Aelian III. 35. см. Meiner’s Geschichte des Ursprungs, Fortgangs und Verfalls der Wissenschaften. Th. II. B. VIII. Cap. 3.
- ↑ Diog. L. III. 34, 35.
- ↑ Plutarch. VIII. 178.
- ↑ Книга: περί παλαιἄς τρνῆς, приписываемая Аристиппу, и эпиграммы у Диог. Л., будто бы написанные Платоном, обвиняют нашего философа в худой нравственности: но эти документы столь сомнительны, что ни сколько не могут служить основанием для подобных обвинений. Diog. L. III. 29. Athen. XIII. p. 589. О вражде Платона с Ксенофонтом чит. Böckh. de Simultate, quam Plato cum Xenophonte exercuisse fertur.
