онъ не труденъ. Не правда ли, что вредные дѣлаютъ какое нибудь зло людямъ, всегда къ себѣ близкимъ, а добрые — какое-нибудь добро?
Мел. Конечно.
Сокр. Но есть ли такіе, которые, обращаясь съ людьми, D. хотѣли бы получать отъ нихъ лучше вредъ, чѣмъ пользу? Отвѣчай, добрый человѣкъ; вѣдь и законъ велитъ отвѣчать[1]. Есть ли люди, желающіе получать вредъ?
Мел. Разумѣется, нѣтъ.
Сокр. Хорошо; ты призвалъ меня сюда, какъ развратителя юношей, дѣлающаго ихъ вредными: волею я дѣлаю это, или неволею?
Мел. Волею.
Сокр. Какъ же такъ, Мелитъ? Ты, человѣкъ молодой, гораздо мудрѣе меня старика; тобою дознано, что злые дѣлаютъ какое-нибудь зло людямъ, всегда къ себѣ близкимъ, а E. добрые — добро. Напротивъ я дошелъ до совершеннаго невѣжества: мнѣ неизвѣстно и то, что, дѣлая кого-нибудь изъ своихъ ближнихъ худымъ человѣкомъ, я подвергаюсь опасности потерпѣть отъ него какое-нибудь зло. И ты еще говоришь, что это-то, столь важное зло, я произвожу волею? Не вѣрю тебѣ, Мелитъ; да кажется, и ни кто другой не повѣритъ. Или 26. я не развращаю, или развращаю неволею; такъ что въ обоихъ случаяхъ ты утверждаешь ложь. Если же я развращаю неволею; то подобныхъ грѣшниковъ по-неволѣ законъ велитъ не сюда призывать, а учить и вразумлять особо; потому что, вразумившись, я конечно перестану дѣлать то, что дѣлаю невольно. Между тѣмъ ты избѣгалъ обращенія со мною и не хотѣлъ научить меня; напротивъ призвалъ сюда, куда, по закону, призываются люди для наказанія, а не для наученія. Да, теперь видно уже, Аѳиняне, что Мелитъ, какъ я B. говорилъ, никогда и нисколько не безпокоился объ этомъ.
- ↑ Самыя слова закона, на который здѣсь указывается, приводитъ Димосѳенъ (с. Steph. Orat. II. p, 1131.): «противникамъ въ судѣ (ἀντιδίκοιν) необходимо отвѣчать другъ другу на вопросы, но не свидѣтельствовать. Forsterus.
он не труден. Не правда ли, что вредные делают какое-нибудь зло людям, всегда к себе близким, а добрые — какое-нибудь добро?
Мел. Конечно.
Сокр. Но есть ли такие, которые, обращаясь с людьми, D. хотели бы получать от них лучше вред, чем пользу? Отвечай, добрый человек; ведь и закон велит отвечать[1]. Есть ли люди, желающие получать вред?
Мел. Разумеется, нет.
Сокр. Хорошо; ты призвал меня сюда, как развратителя юношей, делающего их вредными: волею я делаю это, или неволею?
Мел. Волею.
Сокр. Как же так, Мелит? Ты, человек молодой, гораздо мудрее меня старика; тобою дознано, что злые делают какое-нибудь зло людям, всегда к себе близким, а E. добрые — добро. Напротив я дошел до совершенного невежества: мне неизвестно и то, что, делая кого-нибудь из своих ближних худым человеком, я подвергаюсь опасности потерпеть от него какое-нибудь зло. И ты еще говоришь, что это-то, столь важное зло, я произвожу волею? Не верю тебе, Мелит; да кажется, и ни кто другой не поверит. Или 26. я не развращаю, или развращаю неволею; так что в обоих случаях ты утверждаешь ложь. Если же я развращаю неволею; то подобных грешников поневоле закон велит не сюда призывать, а учить и вразумлять особо; потому что, вразумившись, я конечно перестану делать то, что делаю невольно. Между тем ты избегал обращения со мною и не хотел научить меня; напротив призвал сюда, куда, по закону, призываются люди для наказания, а не для научения. Да, теперь видно уже, Афиняне, что Мелит, как я B. говорил, никогда и нисколько не беспокоился об этом.
————————————
- ↑ Самые слова закона, на который здесь указывается, приводит Димосфен (с. Steph. Orat. II. p, 1131.): «противникам в суде (ἀντιδίκοιν) необходимо отвечать друг другу на вопросы, но не свидетельствовать. Forsterus.
