прежде было вовсе неизвѣстно, если не на это указывается словами: εἰς καλόν ἡμῖν Ἄνυτος ὅδε παρεκαθέζετο. Но одного недостатка драмматическаго вступленія, по нашему мнѣнію, еще нельзя почитать признакомъ подложности разговора — во-первыхъ потому, что и другія нѣкоторыя бесѣды Платона, въ подлинности которыхъ никто не сомнѣвался, оставлены также безъ вступленій, каковы, напримѣръ, Кратилъ и Филебъ; во-вторыхъ потому, что недостатокъ приступа можетъ только приводить къ вопросу, вполнѣ ли извѣстный разговоръ дошелъ до насъ, не былъ ли онъ отрывкомъ иного, болѣе обширнаго сочиненія, которое впослѣдствіи потерялось, или, не входилъ ли онъ въ какую-нибудь тетралогію Платоновыхъ разговоровъ.
Сомнѣвались также и касательно главной темы Менона: спрашивали, что именно изслѣдывается въ немъ, — то ли, какъ надобно понимать добродѣтель, или то, какимъ образомъ она пріобрѣтается? Это недоумѣніе основывалось на самомъ ходѣ разсматриваемой бесѣды. Она естественно дѣлится на четыре части.
Первая часть начинается вопросомъ Менона: можно ли изучать добродѣтель, или надобно почитать ее даромъ природы? А такъ какъ, для рѣшенія его, по замѣчанію Сократа, нужно напередъ знать, что должно разумѣть подъ именемъ добродѣтели; то Менонъ старается опредѣлить ее, и однакожъ никакъ не можетъ всѣ виды ея подвесть подъ одинъ родъ. Вотъ его опредѣленія:
a. Всякому возрасту, полу и состоянію прилична своя добродѣтель; а потому понятія о добродѣтели относительно различны: но Сократъ требуетъ одного общаго. 70—73.
b. Добродѣтель есть умѣнье управлять людьми: но Сократъ замѣчаетъ, что дѣти и рабы поэтому не могутъ быть добродѣтельны. Притомъ, чтобы умѣнье управлять было добродѣтелію, надобно представлять себѣ управленіе справедливое; а справедливость есть только часть добродѣтели. 74—76.
прежде было вовсе неизвестно, если не на это указывается словами: εἰς καλόν ἡμῖν Ἄνυτος ὅδε παρεκαθέζετο. Но одного недостатка драмматического вступления, по нашему мнению, еще нельзя почитать признаком подложности разговора — во-первых потому, что и другие некоторые беседы Платона, в подлинности которых никто не сомневался, оставлены также без вступлений, каковы, например, Кратил и Филеб; во-вторых потому, что недостаток приступа может только приводить к вопросу, вполне ли известный разговор дошел до нас, не был ли он отрывком иного, более обширного сочинения, которое впоследствии потерялось, или, не входил ли он в какую-нибудь тетралогию Платоновых разговоров.
Сомневались также и касательно главной темы Менона: спрашивали, что именно исследывается в нём, — то ли, как надобно понимать добродетель, или то, каким образом она приобретается? Это недоумение основывалось на самом ходе рассматриваемой беседы. Она естественно делится на четыре части.
Первая часть начинается вопросом Менона: можно ли изучать добродетель, или надобно почитать ее даром природы? А так как, для решения его, по замечанию Сократа, нужно наперед знать, что должно разуметь под именем добродетели; то Менон старается определить ее, и однакож никак не может все виды её подвесть под один род. Вот его определения:
a. Всякому возрасту, полу и состоянию прилична своя добродетель; а потому понятия о добродетели относительно различны: но Сократ требует одного общего. 70—73.
b. Добродетель есть уменье управлять людьми: но Сократ замечает, что дети и рабы поэтому не могут быть добродетельны. Притом, чтобы уменье управлять было добродетелию, надобно представлять себе управление справедливое; а справедливость есть только часть добродетели. 74—76.
