человѣкъ, обладающій правильнымъ мнѣніемъ, не хуже того, который обладаетъ знаніемъ.
Мен. Такъ.
Сокр. Между тѣмъ мы согласились, что добрый человѣкъ полезенъ намъ.
Мен. Да.
Сокр. А такъ какъ добрые люди, если они есть, должны быть полезны городамъ нетолько своимъ знаніемъ, но и правильнымъ мнѣніемъ, и оба эти средства — знаніе и истинное мнѣніе, и не даются людямъ природою, и не D. пріобрѣтаются.... Или ты думаешь, что которое-нибудь изъ нихъ получается отъ природы?
Мен. Не думаю.
Сокр. А если они — не отъ природы; то и доброе — не отъ природы.
Мен. Разумѣется.
Сокр. Когда же не отъ природы, то вотъ мы и разсматривали[1], изучимо ли это.
Мен. Да.
Сокр. И не показалось ли намъ, что добродѣтели можно бы учиться, какъ скоро она была бы разумностію?
Мен. Показалось.
Сокр. А еслибы добродѣтель была разумностію, то ей можно было бы учиться?
Мен. Конечно.
Сокр. И еслибы, въ отношеніи къ ней, дѣйствительно существовали учители, то она почиталась бы изучимою, а — E. не существовали, — оставалась бы неизучимою?
- ↑ То вотъ мы и разсматривали, ἑσκοποῦμεν τὸ μετά τοῦτο. Штальбомъ догадывается, что надлежало бы читать σκοπῶμεν, и удивляется, какъ могло ἑσκοποῦμεν вкрасться во всѣ списки. По моему, это очень неудивительно; потому что и въ самомъ дѣлѣ надобно читать ἑσκοποῦμεν. Сократъ говоритъ здѣсь очевидно о прежнемъ ироническомъ доказательствѣ, что добродѣтель пріобрѣтается наукою, а не о послѣдующемъ, котораго вовсе нѣтъ. Платонъ видимо обозрѣваетъ весь ходъ разговора и приближается къ заключенію.
человек, обладающий правильным мнением, не хуже того, который обладает знанием.
Мен. Так.
Сокр. Между тем мы согласились, что добрый человек полезен нам.
Мен. Да.
Сокр. А так как добрые люди, если они есть, должны быть полезны городам нетолько своим знанием, но и правильным мнением, и оба эти средства — знание и истинное мнение, и не даются людям природою, и не D. приобретаются.... Или ты думаешь, что которое-нибудь из них получается от природы?
Мен. Не думаю.
Сокр. А если они — не от природы; то и доброе — не от природы.
Мен. Разумеется.
Сокр. Когда же не от природы, то вот мы и рассматривали[1], изучимо ли это.
Мен. Да.
Сокр. И не показалось ли нам, что добродетели можно бы учиться, как скоро она была бы разумностью?
Мен. Показалось.
Сокр. А если бы добродетель была разумностью, то ей можно было бы учиться?
Мен. Конечно.
Сокр. И если бы, в отношении к ней, действительно существовали учители, то она почиталась бы изучимою, а — E. не существовали, — оставалась бы неизучимою?
————————————
- ↑ То вот мы и рассматривали, ἑσκοποῦμεν τὸ μετά τοῦτο. Штальбом догадывается, что надлежало бы читать σκοπῶμεν, и удивляется, как могло ἑσκοποῦμεν вкрасться во все списки. По моему, это очень неудивительно; потому что и в самом деле надобно читать ἑσκοποῦμεν. Сократ говорит здесь очевидно о прежнем ироническом доказательстве, что добродетель приобретается наукою, а не о последующем, которого вовсе нет. Платон видимо обозревает весь ход разговора и приближается к заключению.
