Сокр. Не такъ же ли и звуки, и все относящееся къ музыкѣ?
Пол. Да.
Сокр. Да и согласные съ закономъ обычаи прекрасны не независимо отъ этого, но или по своей пользѣ, или по удовольствію, или по тому и другому.
475.Пол. Мнѣ кажется, что не независимо.
Сокр. Не то же ли должно сказать о красотѣ наукъ?
Пол. Конечно. Опредѣляя прекрасное удовольствіемъ и добромъ, ты хорошо-таки опредѣляешь[1] его, Сократъ.
Сокр. А постыдное не слѣдуетъ ли опредѣлить противнымъ — скорбію и зломъ?
Пол. Необходимо.
Сокр. Итакъ если изъ двухъ прекрасныхъ предметовъ одинъ прекраснѣе, то прекраснѣе по избытку либо чего одного, либо того и другаго, то-есть, либо удовольствія, либо пользы, либо и удовольствія и пользы.
Пол. Конечно.
Сокр. Равнымъ образомъ, если изъ двухъ постыдныхъ B. предметовъ одинъ постыднѣе; то постыднѣе будетъ по избытку либо скорби, либо зла. Не необходимо ли?
Пол. Да.
Сокр. Ну, хорошо. Какъ же было у насъ недавно говорено о нанесеніи и полученіи обидъ? Не говорилъ ли ты, что получать обиды больше зла, а наносить ихъ больше стыда?
Пол. Говорилъ.
- ↑ Въ понятіи о прекрасномъ софисты далеко расходились съ Сократомъ и Платономъ. Платонъ понималъ прекрасное, какъ пріятное выраженіе истиннаго и добраго; а софисты разумѣли его, какъ причину удовольствія и пользы. То-есть, первый опредѣлялъ его тѣмъ, изъ чего оно раждается, а послѣдніе — тѣмъ, что̀ изъ него раждается. Слѣдовательно Платоново понятіе о прекрасномъ есть идеальное, а софистическое — имѣетъ характеръ матеріальный. Полосъ, очевидно, обманывается здѣсь двузнаменательнымъ словомъ ὠφέλεια, принимая его въ смыслѣ пользы матеріальной, и потому одобряетъ опредѣленіе Сократа; тогда какъ Сократъ подъ словомъ ὠρέλεια разумѣетъ пользу нравственную, то-есть, истинное и доброе.
Сокр. Не так же ли и звуки, и всё относящееся к музыке?
Пол. Да.
Сокр. Да и согласные с законом обычаи прекрасны не независимо от этого, но или по своей пользе, или по удовольствию, или по тому и другому.
475.Пол. Мне кажется, что не независимо.
Сокр. Не то же ли должно сказать о красоте наук?
Пол. Конечно. Определяя прекрасное удовольствием и добром, ты хорошо-таки определяешь[1] его, Сократ.
Сокр. А постыдное не следует ли определить противным — скорбию и злом?
Пол. Необходимо.
Сокр. Итак если из двух прекрасных предметов один прекраснее, то прекраснее по избытку либо чего одного, либо того и другого, то есть, либо удовольствия, либо пользы, либо и удовольствия и пользы.
Пол. Конечно.
Сокр. Равным образом, если из двух постыдных B. предметов один постыднее; то постыднее будет по избытку либо скорби, либо зла. Не необходимо ли?
Пол. Да.
Сокр. Ну, хорошо. Как же было у нас недавно говорено о нанесении и получении обид? Не говорил ли ты, что получать обиды больше зла, а наносить их больше стыда?
Пол. Говорил.
————————————
- ↑ В понятии о прекрасном софисты далеко расходились с Сократом и Платоном. Платон понимал прекрасное, как приятное выражение истинного и доброго; а софисты разумели его, как причину удовольствия и пользы. То есть, первый определял его тем, из чего оно рождается, а последние — тем, что̀ из него рождается. Следовательно Платоново понятие о прекрасном есть идеальное, а софистическое — имеет характер материальный. Полос, очевидно, обманывается здесь двузнаменательным словом ὠφέλεια, принимая его в смысле пользы материальной, и потому одобряет определение Сократа; тогда как Сократ под словом ὠρέλεια разумеет пользу нравственную, то есть, истинное и доброе.
