|
Отличный въ какомъ-нибудь дѣлѣ |
А въ чемъ кто слабъ, отъ того убѣгаетъ, то бранитъ 485. и, по благосклонности къ самому себѣ, хвалитъ другое, полагая, что такимъ образомъ хвалитъ самого себя. Между тѣмъ, по моему мнѣнію, дѣло самое правильное — имѣть знакомство съ тѣмъ и другимъ. Хорошо заняться и философіею, сколько это нужно для образованія, и мальчику пофилософствовать не мѣшаетъ: но кто уже состарѣлся, а все еще философствуетъ, тотъ дѣлаетъ себя, Сократъ, предметомъ, достойнымъ смѣха; подобные философы возбуждаютъ во мнѣ такое же чувство, какое болтуны и шуты. Если B. болтливость и шутки я слышу отъ дитяти, къ которому такой разговоръ идетъ, то радуюсь, — эта развязность мнѣ нравится и дѣтскому возрасту кажется приличною; между тѣмъ какъ рѣчь основательная съ его стороны показалась бы дѣломъ непріятнымъ, оскорбила бы слухъ мой и была бы чѣмъ-то рабскимъ. Напротивъ, когда болтливость и шутки слышишь отъ человѣка возмужалаго, то C. представляешь его смѣшнымъ, незрѣлымъ и заслуживающимъ тѣлеснаго наказанія. Точно такое же чувство возбуждается во мнѣ и по отношенію къ людямъ философствующимъ. Видя философію въ ранней юности, я восхищаюсь; — тогда она кажется благовременною — и человѣка философствующаго въ этомъ возрастѣ почитаю какъ-то развязнымъ, а не философствующаго неразвязнымъ и неготовымъ ни къ какому хорошему и благородному дѣлу: напротивъ, когда вижу, что философствовать не перестаетъ и старикъ, тогда D. думаю, Сократъ, что онъ сто́итъ тѣлеснаго наказанія. Вѣдь я сейчасъ говорилъ, что человѣкъ, даже и съ отличными способностями, не имѣетъ зрѣлости мужа, если бѣгаетъ общественныхъ сходбищъ и площадей, гдѣ, по сло-
|
Отличный в каком-нибудь деле |
А в чём кто слаб, от того убегает, то бранит 485. и, по благосклонности к самому себе, хвалит другое, полагая, что таким образом хвалит самого себя. Между тем, по моему мнению, дело самое правильное — иметь знакомство с тем и другим. Хорошо заняться и философиею, сколько это нужно для образования, и мальчику пофилософствовать не мешает: но кто уже состарился, а всё еще философствует, тот делает себя, Сократ, предметом, достойным смеха; подобные философы возбуждают во мне такое же чувство, какое болтуны и шуты. Если B. болтливость и шутки я слышу от дитяти, к которому такой разговор идет, то радуюсь, — эта развязность мне нравится и детскому возрасту кажется приличною; между тем как речь основательная с его стороны показалась бы делом неприятным, оскорбила бы слух мой и была бы чем-то рабским. Напротив, когда болтливость и шутки слышишь от человека возмужалого, то C. представляешь его смешным, незрелым и заслуживающим телесного наказания. Точно такое же чувство возбуждается во мне и по отношению к людям философствующим. Видя философию в ранней юности, я восхищаюсь; — тогда она кажется благовременною — и человека философствующего в этом возрасте почитаю как-то развязным, а не философствующего неразвязным и неготовым ни к какому хорошему и благородному делу: напротив, когда вижу, что философствовать не перестает и старик, тогда D. думаю, Сократ, что он сто́ит телесного наказания. Ведь я сейчас говорил, что человек, даже и с отличными способностями, не имеет зрелости мужа, если бегает общественных сходбищ и площадей, где, по сло-
