говоришь чрезвычайно какъ справедливо, сказалъ Симміасъ. B. — Но изъ всего этого, продолжалъ Сократъ, у людей, сознательно философствующихъ, не должно ли образоваться нѣкоторое опредѣленное мнѣніе, такъ какбы они разсуждали между собою слѣдующимъ образомъ: вѣроятно, есть какая-то стезя, которая въ дѣлѣ изслѣдованія ведетъ насъ съ однимъ умомъ; потому что мы никогда не пріобрѣтаемъ вполнѣ того, чего желаемъ и что называемъ истиною, пока облечены въ тѣло, и доколѣ наша душа смѣшана съ этимъ зломъ[1]? Въ самомъ дѣлѣ, тѣло запутываетъ насъ въ безконечныя C. хлопоты и ради того уже, что ему необходима пища; а иногда еще пристаютъ болѣзни и возбраняютъ намъ входъ къ сущему. Тѣло также наполняетъ насъ сладострастіемъ, пожеланіями, страхомъ, различными призраками и многими пустяками: поэтому дѣйствительно правду говорятъ, что подъ вліяніемъ тѣла и размыслить о чемъ-нибудь некогда. Да и войны, и бунты, и битвы откуда происходятъ, какъ не отъ тѣла и его пожеланій? Вѣдь всѣ войны воспламеняются D. для пріобрѣтенія имущества; а имущество мы понуждаемся пріобрѣтать въ пользу тѣла, которому рабски служимъ. Такимъ образомъ для философіи-то у насъ и не остается времени. Но послѣ всего, если и представляется намъ какой досугъ, и мы обращаемся къ разсматриванію чего-нибудь; то во время изслѣдованій тѣло непремѣнно опять припутается, произведетъ шумъ, замѣшательство и тревогу, такъ что мы и не можемъ уже видѣть истину, а только полагаемъ за вѣрное, что когда хотимъ что-нибудь узнать чисто, — должны отвязаться отъ тѣла и созерцать самыя вещи самою[2] душою. Зна-
- ↑ Сократъ здѣсь стоитъ, очевидно, на пиѳагорейской точкѣ зрѣнія, утверждая, что тѣло есть положительное начало зла, а не просто — планетное препятствіе созерцать истину, сколько она доступна ограниченной человѣческой душѣ. Языческій взглядъ на человѣка не могъ возвыситься къ мысли объ источникѣ зла въ самой душевной его природѣ, независимо отъ тѣла, и ввести въ сознаніе порчу, которою заражена его душа, со всѣми ея силами и съ самымъ умомъ.
- ↑ Есть, то-есть, въ нашей душѣ нѣчто такое, долженъ былъ бы сказать
говоришь чрезвычайно как справедливо, сказал Симмиас. B. — Но из всего этого, продолжал Сократ, у людей, сознательно философствующих, не должно ли образоваться некоторое определенное мнение, так как бы они рассуждали между собою следующим образом: вероятно, есть какая-то стезя, которая в деле исследования ведет нас с одним умом; потому что мы никогда не приобретаем вполне того, чего желаем и что называем истиною, пока облечены в тело, и доколе наша душа смешана с этим злом[1]? В самом деле, тело запутывает нас в бесконечные C. хлопоты и ради того уже, что ему необходима пища; а иногда еще пристают болезни и возбраняют нам вход к сущему. Тело также наполняет нас сладострастием, пожеланиями, страхом, различными призраками и многими пустяками: поэтому действительно правду говорят, что под влиянием тела и размыслить о чём-нибудь некогда. Да и войны, и бунты, и битвы откуда происходят, как не от тела и его пожеланий? Ведь все войны воспламеняются D. для приобретения имущества; а имущество мы понуждаемся приобретать в пользу тела, которому рабски служим. Таким образом для философии-то у нас и не остается времени. Но после всего, если и представляется нам какой досуг, и мы обращаемся к рассматриванию чего-нибудь; то во время исследований тело непременно опять припутается, произведет шум, замешательство и тревогу, так что мы и не можем уже видеть истину, а только полагаем за верное, что когда хотим что-нибудь узнать чисто, — должны отвязаться от тела и созерцать самые вещи самою[2] душою. Зна-
————————————
- ↑ Сократ здесь стоит, очевидно, на пифагорейской точке зрения, утверждая, что тело есть положительное начало зла, а не просто — планетное препятствие созерцать истину, сколько она доступна ограниченной человеческой душе. Языческий взгляд на человека не мог возвыситься к мысли об источнике зла в самой душевной его природе, независимо от тела, и ввести в сознание порчу, которою заражена его душа, со всеми её силами и с самым умом.
- ↑ Есть, то есть, в нашей душе нечто такое, должен был бы сказать
