Страница:Сочинения Платона (Платон, Карпов). Том 2, 1863.pdf/92

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана
91
ФЕДОНЪ.

постигать не иначе, какъ умомъ, поколику они не имѣютъ вида и не подлежатъ зрѣнію? — Совершенно справедливо, сказалъ онъ. — Итакъ положимъ, если угодно, два рода существъ, продолжалъ Сократъ: одинъ родъ существъ видимыхъ, другой безвидныхъ. — Положимъ, отвѣчалъ Кевисъ. — И существа безвидныя всегда одинаковы, а видимыя никогда не остаются тѣми же. — И это положимъ, прибавилъ онъ. — Хорошо, сказалъ Сократъ. Есть ли въ насъ что-нибудь, кромѣ тѣла и души! — Ничего нѣтъ болѣе, отвѣчалъ онъ. — B. Которому же роду подобнѣе и сроднѣе, по нашему мнѣнію, тѣло? — Очень ясно, сказалъ онъ, что роду существъ видимыхъ. — А душа? — роду видимыхъ или безвидныхъ? — По крайней мѣрѣ люди не видятъ ее, Сократъ, отвѣчалъ онъ. — Но о видимомъ и безвидномъ мы говоримъ вѣдь относительно къ природѣ человѣческой. Или, думаешь, къ какой другой? — Къ человѣческой. — Такъ что же сказать о душѣ? видима она, или невидима? — Невидима. — Значитъ, безвидна? — Да. — Слѣдовательно, она болѣе, чѣмъ тѣло, походитъ на существо безвидное, а тѣло на видимое? — Крайне необходимо, Сократъ. C. — Но прежде не допустили ли мы также, что, пользуясь тѣломъ, для наблюденія чего-нибудь посредствомъ зрѣнія, слуха, или другаго чувства (ибо наблюдать тѣлесно — значитъ употреблять чувства), душа бываетъ увлекаема тѣломъ къ такимъ предметамъ, которые никогда не существуютъ одинакимъ образомъ, и что, касаясь ихъ, она и сама блуждаетъ, возмущается и шатается, какъ опьянѣлая? — Конечно допустили. — Напротивъ, дѣлая наблюденія сама собою, она спѣшитъ туда, къ чистому, всегда сущему, безсмертному, D. тожественному и, какъ сродная ему, всегда съ нимъ живетъ, поколику живетъ и можетъ жить сама по себѣ, перестаетъ блуждать и, касаясь предметовъ, всегда существующихъ одинакимъ образомъ, становится тою же, и это ея свойство названо разумностію. — Ты въ полномъ смыслѣ прекрасно объясняешь истину, Сократъ, отвѣчалъ онъ. — Итакъ душа, на основаніи прежде сказанныхъ и настоящихъ положеній, E.

Тот же текст в современной орфографии

постигать не иначе, как умом, поколику они не имеют вида и не подлежат зрению? — Совершенно справедливо, сказал он. — Итак положим, если угодно, два рода существ, продолжал Сократ: один род существ видимых, другой безвидных. — Положим, отвечал Кевис. — И существа безвидные всегда одинаковы, а видимые никогда не остаются теми же. — И это положим, прибавил он. — Хорошо, сказал Сократ. Есть ли в нас что-нибудь, кроме тела и души! — Ничего нет более, отвечал он. — B. Которому же роду подобнее и сроднее, по нашему мнению, тело? — Очень ясно, сказал он, что роду существ видимых. — А душа? — роду видимых или безвидных? — По крайней мере люди не видят ее, Сократ, отвечал он. — Но о видимом и безвидном мы говорим ведь относительно к природе человеческой. Или, думаешь, к какой другой? — К человеческой. — Так что же сказать о душе? видима она, или невидима? — Невидима. — Значит, безвидна? — Да. — Следовательно, она более, чем тело, походит на существо безвидное, а тело на видимое? — Крайне необходимо, Сократ. C. — Но прежде не допустили ли мы также, что, пользуясь телом, для наблюдения чего-нибудь посредством зрения, слуха, или другого чувства (ибо наблюдать телесно — значит употреблять чувства), душа бывает увлекаема телом к таким предметам, которые никогда не существуют одинаковым образом, и что, касаясь их, она и сама блуждает, возмущается и шатается, как опьянелая? — Конечно допустили. — Напротив, делая наблюдения сама собою, она спешит туда, к чистому, всегда сущему, бессмертному, D. тожественному и, как сродная ему, всегда с ним живет, поколику живет и может жить сама по себе, перестает блуждать и, касаясь предметов, всегда существующих одинаковым образом, становится тою же, и это её свойство названо разумностью. — Ты в полном смысле прекрасно объясняешь истину, Сократ, отвечал он. — Итак душа, на основании прежде сказанных и настоящих положений, E.