мощниковъ: тогда это сожитіе получаетъ у насъ названіе города. Не такъ ли? — Безъ сомнѣнія. — Но всякій сообщается съ другимъ, — допускаетъ другаго къ общенію, или самъ принимаетъ это общеніе — въ той мысли, что ему лучше. — Конечно. — Давай же, сказалъ я, устроять въ умѣ городъ съ самаго начала, а устроитъ его, вѣроятно, наша потребность. Почему не такъ? — Первая же и самая великая изъ потребностей D. есть приготовленіе пищи для существованія и жизни. — Ужъ непремѣнно. — Вторая — приготовленіе жилища, третья — одежды и тому подобныхъ вещей. — Правда. — Смотри же, сказалъ я, какимъ образомъ городъ будетъ достаточенъ для приготовленія этого? Не такъ ли, что одинъ въ немъ земледѣлецъ, другой домостроитель, иной ткачь? Не прибавить ли къ этому еще кожевника и иныхъ прислужниковъ тѣлу? — Конечно. — Стало быть, городъ, слѣдуя необходимости, можетъ ограничиваться четырьмя или пятью человѣками. — E. Кажется. — Что жъ теперь? каждое изъ этихъ недѣлимыхъ должно ли посвящать свою работу всѣмъ вообще, напримѣръ, земледѣлецъ одинъ обязанъ ли приготовлять пищу четыремъ и употреблять четыре части времени и трудовъ для приготовленія пищи и общенія съ другими? Или, не заботясь объ этомъ, онъ можетъ запасти четвертую часть пищи только для себя и употребить на то четвертую часть 370. времени, а изъ прочихъ трехъ его частей, одну провести въ приготовленіи дома, другую — платья, третью — обуви, и заниматься работою не съ тѣмъ, чтобы подѣлиться съ другими, но дѣлать свое дѣло самому для себя? — Можетъ быть, то-то легче, Сократъ, чѣмъ это[1], сказалъ Адимантъ. — Нѣтъ ничего страннаго, клянусь Зевсомъ, примолвилъ я. Слыша тебя, я и самъ понимаю, что каждый изъ B. насъ раждается сперва не слишкомъ похожимъ на всякаго
- ↑ То-то легче, чѣмъ это. Οὕτω (то-то) относится къ прежнему, что̀ полагалъ Сократъ, что, то-есть, граждане должны удовлетворять нуждамъ другъ друга; а ἐκείνως (это) указываетъ на послѣднее положеніе, что каждый гражданинъ долженъ въ разныя части времени работать самъ на себя.
мощников: тогда это сожитие получает у нас название города. Не так ли? — Без сомнения. — Но всякий сообщается с другим, — допускает другого к общению, или сам принимает это общение — в той мысли, что ему лучше. — Конечно. — Давай же, сказал я, устроять в уме город с самого начала, а устроит его, вероятно, наша потребность. Почему не так? — Первая же и самая великая из потребностей D. есть приготовление пищи для существования и жизни. — Уж непременно. — Вторая — приготовление жилища, третья — одежды и тому подобных вещей. — Правда. — Смотри же, сказал я, каким образом город будет достаточен для приготовления этого? Не так ли, что один в нём земледелец, другой домостроитель, иной ткачь? Не прибавить ли к этому еще кожевника и иных прислужников телу? — Конечно. — Стало быть, город, следуя необходимости, может ограничиваться четырьмя или пятью человеками. — E. Кажется. — Что ж теперь? каждое из этих неделимых должно ли посвящать свою работу всем вообще, например, земледелец один обязан ли приготовлять пищу четырем и употреблять четыре части времени и трудов для приготовления пищи и общения с другими? Или, не заботясь об этом, он может запасти четвертую часть пищи только для себя и употребить на то четвертую часть 370. времени, а из прочих трех его частей, одну провести в приготовлении дома, другую — платья, третью — обуви, и заниматься работою не с тем, чтобы поделиться с другими, но делать свое дело самому для себя? — Может быть, то-то легче, Сократ, чем это[1], сказал Адимант. — Нет ничего странного, клянусь Зевсом, примолвил я. Слыша тебя, я и сам понимаю, что каждый из B. нас рождается сперва не слишком похожим на всякого
————————————
- ↑ То-то легче, чем это. Οὕτω (то-то) относится к прежнему, что̀ полагал Сократ, что, то есть, граждане должны удовлетворять нуждам друг друга; а ἐκείνως (это) указывает на последнее положение, что каждый гражданин должен в разные части времени работать сам на себя.
