ледѣлецъ не будетъ земледѣльцемъ, ни гончаръ — гончаромъ, и никто другой не удержитъ какой-либо изъ тѣхъ формъ, изъ которыхъ составляется городъ. Впрочемъ значеніе другихъ классовъ маловажнѣе. Башмачники, напримѣръ, если они сдѣлались худыми и порочными, а прикидываются не такими, каковы на самомъ дѣлѣ, — для города еще не страшны: напротивъ, когда стражи законовъ и города не бываютъ такими, а только кажутся, — смотри-ка, до основанія сгубятъ весь городъ; между тѣмъ какъ, съ другой стороны, отъ нихъ-то и зависитъ благоустройство его и счастіе. Итакъ, если стражей мы сдѣлаемъ дѣйствительно стражами, то сдѣлаемъ ихъ менѣе всего вредными для города: B. напротивъ, кто говоритъ прежнее, то-есть о какихъ-нибудь земледѣльцахъ, какъ о счастливыхъ гулякахъ въ праздничномъ собраніи, а не въ городѣ; тотъ имѣетъ въ виду, кажется, что-то другое, а не городъ. Поэтому надобно изслѣдовать, смотря ли на то поставлять намъ стражей, чтобы удѣломъ ихъ самихъ было какъ можно большее счастіе, или наблюдая то, доставляется ли оно цѣлому городу, C. — и этихъ попечителей и стражей принуждать къ должному и убѣждать ихъ, чтобы они были отличными исполнителями своего дѣла, равно какъ и всѣхъ другихъ, и такимъ образомъ, при развитіи и благоустроеніи всего города, предоставлять каждому сословію ту мѣру счастія, какую которому позволяетъ получать его природа. — А ты хорошо говоришь, замѣтилъ онъ. — Но покажется ли тебѣ порядочнымъ сродное съ этимъ мое разсужденіе? — Какое именно? — Смотри, не вредитъ ли это другимъ дѣятелямъ — D. до того, что они становятся худыми? — Что, то-есть? — Богатство и бѣдность, сказалъ я. — Какимъ же образомъ? — А вотъ какъ. Разбогатѣвшій горшечникъ захочетъ ли еще, думаешь, много заботиться о своемъ искуствѣ? — Никакъ, сказалъ онъ. — Не сдѣлается ли онъ скорѣе лѣнивымъ и безпечнымъ относительно своего дѣла? — И очень. — Стало-быть, не сдѣлается ли худшимъ горшечникомъ? — Немало
леделец не будет земледельцем, ни гончар — гончаром, и никто другой не удержит какой-либо из тех форм, из которых составляется город. Впрочем значение других классов маловажнее. Башмачники, например, если они сделались худыми и порочными, а прикидываются не такими, каковы на самом деле, — для города еще не страшны: напротив, когда стражи законов и города не бывают такими, а только кажутся, — смотри-ка, до основания сгубят весь город; между тем как, с другой стороны, от них-то и зависит благоустройство его и счастье. Итак, если стражей мы сделаем действительно стражами, то сделаем их менее всего вредными для города: B. напротив, кто говорит прежнее, то есть о каких-нибудь земледельцах, как о счастливых гуляках в праздничном собрании, а не в городе; тот имеет в виду, кажется, что-то другое, а не город. Поэтому надобно исследовать, смотря ли на то поставлять нам стражей, чтобы уделом их самих было как можно большее счастье, или наблюдая то, доставляется ли оно целому городу, C. — и этих попечителей и стражей принуждать к должному и убеждать их, чтобы они были отличными исполнителями своего дела, равно как и всех других, и таким образом, при развитии и благоустроении всего города, предоставлять каждому сословию ту меру счастья, какую которому позволяет получать его природа. — А ты хорошо говоришь, заметил он. — Но покажется ли тебе порядочным сродное с этим мое рассуждение? — Какое именно? — Смотри, не вредит ли это другим деятелям — D. до того, что они становятся худыми? — Что, то есть? — Богатство и бедность, сказал я. — Каким же образом? — А вот как. Разбогатевший горшечник захочет ли еще, думаешь, много заботиться о своем искусстве? — Никак, сказал он. — Не сделается ли он скорее ленивым и беспечным относительно своего дела? — И очень. — Стало быть, не сделается ли худшим горшечником? — Немало
