другой стороны не существуютъ, а называясь несуществующими, тѣмъ не менѣе опять кажутся причастными сущности. Отсюда вошло въ обычай — называющееся прекраснымъ, добрымъ, справедливымъ, почитать безобразнымъ, злымъ, несправедливымъ. Къ числу такихъ вещей, которыя и существуютъ и не существуютъ, надобно отнесть мнѣніе или δόξαν, находящееся въ срединѣ между знаніемъ и незнаніемъ. Простому народу истинная сущность вещей и въ голову не приходитъ; онъ занятъ только созерцаніемъ предметовъ измѣняемыхъ и водится однимъ мнѣніемъ. Подобныхъ этимъ людей мы должны отличать отъ истинныхъ философовъ; потому что они — любители мнѣній, или φιλόδοξοι. Дѣло же истиннаго философа стараться о познаніи самаго справедливаго, добраго, и прекраснаго, чтобы созерцать духомъ вѣчную и неизмѣняемую ихъ идею.
другой стороны не существуют, а называясь несуществующими, тем не менее опять кажутся причастными сущности. Отсюда вошло в обычай — называющееся прекрасным, добрым, справедливым, почитать безобразным, злым, несправедливым. К числу таких вещей, которые и существуют и не существуют, надобно отнесть мнение или δόξαν, находящееся в средине между знанием и незнанием. Простому народу истинная сущность вещей и в голову не приходит; он занят только созерцанием предметовъ изменяемых и водится одним мнением. Подобных этим людей мы должны отличать от истинных философов; потому что они — любители мнений, или φιλόδοξοι. Дело же истинного философа стараться о познании самого справедливого, доброго, и прекрасного, чтобы созерцать духом вечную и неизменяемую их идею.
