фанизму, не имѣя права вступать въ храмъ мудрости, врываются въ него силою и, неспособные постигать высшую мудрость, останавливаются только на дѣлахъ человѣческихъ, высшихъ же созерцателей преслѣдуютъ злословіемъ. Между тѣмъ истинные философы, вперившіе свой умъ въ вѣчную истину, нетолько не носятся душою среди дѣлъ человѣческихъ, безразсудно наполняя свое сердце горечью и ненавистію, но и тогда, какъ обращаются къ дѣламъ, необходимо ихъ сопровождающимъ и незаключающимъ въ себѣ ничего несвойственнаго, — и тогда стараются въ этомъ отношеніи примѣняться къ божественной гармоніи. Такой человѣкъ, если побуждается необходимостію сообразовать и упорядочивать извѣстное общество по вѣчной идеѣ сущности, — явится превосходнѣйшимъ вождемъ и наставникомъ въ разсудительности, справедливости и во всякой гражданской добродѣтели; и народъ уже не будетъ укорять насъ, видя нашу увѣренность, что общество тогда только хорошо устроится, когда его форма мужами мудрыми будетъ начертана по образцу божественному. Философы, вопреки ходу обыкновеннаго нашего законодательства, поступятъ такъ, что прежде съ корнемъ исторгнутъ изъ общества застарѣлые пороки, а потомъ начертаютъ новую форму государства по образцу вѣчной правды, красоты, разсудительности и всякой добродѣтели, чтобы, принимая въ расчетъ условія здѣшней жизни, довести гражданъ и общество до такого совершенства, какое требуется и природою человѣческихъ дѣлъ, и подобіемъ божественнаго образца. P. 498 C — 501 E. Если же это вѣрно, то философы будутъ такими правителями обществъ, отъ которыхъ нечего больше желать, въ дѣятельности которыхъ не найдется ничего, достойнаго порицанія. Поэтому нельзя не согласиться, что они сдѣлаются дѣтьми царей. Такія явленія будутъ, конечно, рѣдки, однакожъ не невозможны. И если явится по крайней мѣрѣ такой одинъ; то и онъ будетъ въ состояніи сдѣлать то, что желаемое нами общество въ человѣческой жизни осуществится. Итакъ, теперь разрѣшено еще одно наше сомнѣніе: возможно ли предначертанное нами государство среди людей и изъ этихъ самыхъ людей? Препятствій къ этому болѣе не представляется. P. 501 E — 502 C.
фанизму, не имея права вступать в храм мудрости, врываются в него силою и, неспособные постигать высшую мудрость, останавливаются только на делах человеческих, высших же созерцателей преследуют злословием. Между тем истинные философы, вперившие свой ум в вечную истину, нетолько не носятся душою среди дел человеческих, безрассудно наполняя свое сердце горечью и ненавистию, но и тогда, как обращаются к делам, необходимо их сопровождающим и незаключающим в себе ничего несвойственного, — и тогда стараются в этом отношении применяться к божественной гармонии. Такой человек, если побуждается необходимостию сообразовать и упорядочивать известное общество по вечной идее сущности, — явится превосходнейшим вождем и наставником в рассудительности, справедливости и во всякой гражданской добродетели; и народ уже не будет укорять нас, видя нашу уверенность, что общество тогда только хорошо устроится, когда его форма мужами мудрыми будет начертана по образцу божественному. Философы, вопреки ходу обыкновенного нашего законодательства, поступят так, что прежде с корнем исторгнут из общества застарелые пороки, а потом начертают новую форму государства по образцу вечной правды, красоты, рассудительности и всякой добродетели, чтобы, принимая в расчет условия здешней жизни, довести граждан и общество до такого совершенства, какое требуется и природою человеческих дел, и подобием божественного образца. P. 498 C — 501 E. Если же это верно, то философы будут такими правителями обществ, от которых нечего больше желать, в деятельности которых не найдется ничего, достойного порицания. Поэтому нельзя не согласиться, что они сделаются детьми царей. Такие явления будут, конечно, редки, однакож не невозможны. И если явится по крайней мере такой один; то и он будет в состоянии сделать то, что желаемое нами общество в человеческой жизни осуществится. Итак, теперь разрешено еще одно наше сомнение: возможно ли предначертанное нами государство среди людей и из этих самых людей? Препятствий к этому более не представляется. P. 501 E — 502 C.
