ство садовника? — Очевидно. — И чтобы сохранить щитъ и лиру безъ употребленія, скажешь, полезна справедливость; а когда нужно употребить ихъ, — требуются искуства оружейное и музыкальное? — Необходимо. — Такъ и во всемъ другомъ, справедливость при полезности безполезна, а при безполезности E. полезна? — Должно быть. — Не слишкомъ же важное у тебя дѣло справедливость, другъ мой, если она полезна для безполезнаго. Разсмотримъ-ка слѣдующее: Не правда ли, что человѣкъ въ сраженіи, въ кулачномъ бою, или въ какомъ-нибудь другомъ случаѣ, умѣющій ударить, умѣетъ и поберечься? — Конечно. — И умѣющій сохранить себя отъ болѣзни, 334. не подвергаясь ей, умѣетъ и сообщать ее? — Я думаю. — А оберегатель-то лагеря — не тотъ ли хорошъ, который знаетъ также, какъ похитить замыслы и дѣйствія непріятелей? — Конечно. — Значитъ, кто — отличный чего-нибудь сторожъ, тотъ и отличный воръ той же вещи. — Естественно. — Итакъ, если человѣкъ справедливый умѣетъ сохранять деньги, то умѣетъ и похищать ихъ. — Ходъ рѣчи дѣйствительно требуетъ такого заключенія, сказалъ онъ. — Слѣдственно человѣкъ справедливый, повидимому, есть воръ, и этому ты научился, кажется, у Омира, который, превознося похвалами B. Одиссеева дѣда по матери, Автолика, заключаетъ, что онъ, болѣе всѣхъ людей, отличался воровствомъ и обманомъ. Такъ выходитъ, что справедливость, и по твоему, и по Омирову, и по Симонидову мнѣнію, есть искуство воровать, — въ пользу то-есть друзьямъ и во вредъ врагамъ[1]. Не такъ ли ты говорилъ? — О нѣтъ, ради Зевса; я и самъ не знаю, что̀ говорилъ. Впрочемъ мнѣ все еще представляется, что справедливость велитъ приносить пользу друзьямъ и вре-
- ↑ Нелѣпое положеніе Полемарха, что справедливость состоитъ въ сбереженіи денегъ, опровергается чрезъ употребленіе словъ φυλάξασθαι и κλέπτειν въ различныхъ значеніяхъ. Если справедливъ — тотъ, кто способенъ беречь (φυλάττειν) золото и серебро; то способный беречься (φιλάξασθαι) умѣетъ вмѣстѣ дѣлать зло другимъ и выкрасть намѣренія враговъ; а отсюда слѣдуетъ, что справедливость есть воровство, посредствомъ котораго можно благодѣтельствовать друзьямъ и вредить врагамъ.
ство садовника? — Очевидно. — И чтобы сохранить щит и лиру без употребления, скажешь, полезна справедливость; а когда нужно употребить их, — требуются искусства оружейное и музыкальное? — Необходимо. — Так и во всём другом, справедливость при полезности бесполезна, а при бесполезности E. полезна? — Должно быть. — Не слишком же важное у тебя дело справедливость, друг мой, если она полезна для бесполезного. Рассмотрим-ка следующее: Не правда ли, что человек в сражении, в кулачном бою, или в каком-нибудь другом случае, умеющий ударить, умеет и поберечься? — Конечно. — И умеющий сохранить себя от болезни, 334. не подвергаясь ей, умеет и сообщать ее? — Я думаю. — А оберегатель-то лагеря — не тот ли хорош, который знает также, как похитить замыслы и действия неприятелей? — Конечно. — Значит, кто — отличный чего-нибудь сторож, тот и отличный вор той же вещи. — Естественно. — Итак, если человек справедливый умеет сохранять деньги, то умеет и похищать их. — Ход речи действительно требует такого заключения, сказал он. — Следственно человек справедливый, по-видимому, есть вор, и этому ты научился, кажется, у Омира, который, превознося похвалами B. Одиссеева деда по матери, Автолика, заключает, что он, более всех людей, отличался воровством и обманом. Так выходит, что справедливость, и по твоему, и по Омирову, и по Симонидову мнению, есть искусство воровать, — в пользу то есть друзьям и во вред врагам[1]. Не так ли ты говорил? — О нет, ради Зевса; я и сам не знаю, что̀ говорил. Впрочем мне всё еще представляется, что справедливость велит приносить пользу друзьям и вре-
————————————
- ↑ Нелепое положение Полемарха, что справедливость состоит в сбережении денег, опровергается чрез употребление слов φυλάξασθαι и κλέπτειν в различных значениях. Если справедлив — тот, кто способен беречь (φυλάττειν) золото и серебро; то способный беречься (φιλάξασθαι) умеет вместе делать зло другим и выкрасть намерения врагов; а отсюда следует, что справедливость есть воровство, посредством которого можно благодетельствовать друзьям и вредить врагам.
