леніе, надобно вознаграждать — либо деньгами, либо честью, а кто не начальствуетъ, — наказаніемъ. — Что это говоришь ты, Сократъ? возразилъ Главконъ: первыя двѣ награды я знаю, но что упомянуто еще о наказаніи, и это наказаніе отнесено къ числу наградъ, того какъ-то не понимаю. — Стало B. быть, ты не понимаешь награды самыхъ лучшихъ людей, сказалъ я, — той награды, ради которой управляютъ люди честнѣйшіе, когда они хотятъ управлять. Развѣ не извѣстно тебѣ, что честолюбіе и сребролюбіе почитаются и бываютъ дѣломъ ненавистнымъ. — Извѣстно, отвѣчалъ онъ. — Такъ вотъ добрые, сказалъ я, не хотятъ управлять ни для денегъ, ни для чести; потому что не хотятъ называться ни наемниками, управляя открыто для вознагражденія, ни хищниками, пользуясь отъ управленія чѣмъ-нибудь тайно: — не хотятъ они также управлять и для чести, потому что не честолюбивы. C. Только необходимостію и наказаніемъ должно ограничивать ихъ къ принятію на себя правительственныхъ обязанностей. Отсюда-то, должно быть, раждается унизительное мнѣніе о тѣхъ, которые вступаютъ въ управленіе добровольно, а не ожидаютъ необходимости. Величайшее изъ наказаній есть — находиться подъ управленіемъ человѣка, сравнительно худшаго, когда самъ не хочешь управлять; и люди честные, если они управляютъ, управляютъ, мнѣ кажется, изъ опасенія именно этого наказанія: — они тогда вступаютъ въ управленіе не потому, чтобы стремились къ какому-нибудь благу, и не потому, чтобы хотѣли удовлетворить собственному чувству, но какбы увлекаясь необходимостію, поколику не могутъ ввѣрить себя лучшимъ или подобнымъ себѣ D. правителямъ. Такимъ образомъ, еслибы городъ состоялъ изъ мужей добрыхъ, то едва ли бы не старались они устраняться отъ правительственныхъ обязанностей, какъ нынѣ домогаются принимать участіе въ нихъ. А отсюда явно, что на самомъ дѣлѣ истинный правитель обыкновенно имѣлъ бы тогда въ виду не собственную пользу, а выгоду подчиненнаго; такъ что всякій, понимающій дѣло, скорѣе согла-
ление, надобно вознаграждать — либо деньгами, либо честью, а кто не начальствует, — наказанием. — Что это говоришь ты, Сократ? возразил Главкон: первые две награды я знаю, но что упомянуто еще о наказании, и это наказание отнесено к числу наград, того как-то не понимаю. — Стало B. быть, ты не понимаешь награды самых лучших людей, сказал я, — той награды, ради которой управляют люди честнейшие, когда они хотят управлять. Разве не известно тебе, что честолюбие и сребролюбие почитаются и бывают делом ненавистным. — Известно, отвечал он. — Так вот добрые, сказал я, не хотят управлять ни для денег, ни для чести; потому что не хотят называться ни наемниками, управляя открыто для вознаграждения, ни хищниками, пользуясь от управления чем-нибудь тайно: — не хотят они также управлять и для чести, потому что не честолюбивы. C. Только необходимостию и наказанием должно ограничивать их к принятию на себя правительственных обязанностей. Отсюда-то, должно быть, рождается унизительное мнение о тех, которые вступают в управление добровольно, а не ожидают необходимости. Величайшее из наказаний есть — находиться под управлением человека, сравнительно худшего, когда сам не хочешь управлять; и люди честные, если они управляют, управляют, мне кажется, из опасения именно этого наказания: — они тогда вступают в управление не потому, чтобы стремились к какому-нибудь благу, и не потому, чтобы хотели удовлетворить собственному чувству, но как бы увлекаясь необходимостию, поколику не могут вверить себя лучшим или подобным себе D. правителям. Таким образом, если бы город состоял из мужей добрых, то едва ли бы не старались они устраняться от правительственных обязанностей, как ныне домогаются принимать участие в них. А отсюда явно, что на самом деле истинный правитель обыкновенно имел бы тогда в виду не собственную пользу, а выгоду подчиненного; так что всякий, понимающий дело, скорее согла-
