прекраснымъ и добрымъ, къ которому онъ стремится. Отсюда сама собою вытекала необходимость рѣшенія: что такое онъ по своему существу, въ реальномъ своемъ значеніи, самъ въ себѣ? Рѣшеніе этого вопроса составляетъ первую часть рѣчи Сократовой. Основываясь на коренной мысли, что къ чему кто стремится, того тотъ не имѣетъ, Сократъ приходитъ къ общему положенію, что Эросъ есть нѣчто среднее между безобразнымъ и прекраснымъ, злымъ и добрымъ, невѣжественнымъ и мудрымъ, человѣческимъ и божественнымъ, и что эта срединность его условливается стремленіемъ отъ худшаго къ лучшему, поколику то лучшее безконечно и вполнѣ никогда не достигается. Поэтому Эросъ въ области чувствованія — любитель, въ области знанія и нравственной дѣятельности — философъ, въ области разумныхъ существъ — геній, связующій собою человѣческое съ божественнымъ. Первый питается истеченіемъ красоты, второй водится правильными мнѣніями, третій передаетъ молитвы людей богамъ и благословенія боговъ людямъ; и всѣ такіе виды стремленія конечнаго къ безконечному, отъ присутствія въ нихъ любви къ прекрасному, какъ одной и той же во всемъ, означая разныя степени развитія Эроса, составляютъ одну и ту же его природу. Но этотъ Эросъ въ вѣчномъ своемъ развитіи — однакожъ не лице, а только идея. Откуда же взялась она? въ чемъ получаетъ она плоть и кровь и становится идеально осязаемою? Такимъ вопросомъ Сократа Діотима вынуждается дать Эросу психическое значеніе и, чтобы свой отвѣтъ сдѣлать нагляднымъ, излагаетъ его въ формѣ миѳической. Она беретъ образы двухъ противуположныхъ началъ — Пенію и Пора. Пенія (бѣдность) — начало низшее, земнородное, смотритъ на пиршество боговъ, по случаю рожденія Афродиты. Въ этомъ дѣйствіи смотрѣнія или созерцанія божественнаго мы видимъ повтореніе мысли Платона, высказанной въ Федрѣ, гдѣ душа, слѣдуя за хоромъ боговъ, наслаждается созерцаніемъ дивнаго свѣта на послѣдней орбитѣ вселенной, — и такое со-
прекрасным и добрым, к которому он стремится. Отсюда сама собою вытекала необходимость решения: что такое он по своему существу, в реальном своем значении, сам в себе? Решение этого вопроса составляет первую часть речи Сократовой. Основываясь на коренной мысли, что к чему кто стремится, того тот не имеет, Сократ приходит к общему положению, что Эрос есть нечто среднее между безобразным и прекрасным, злым и добрым, невежественным и мудрым, человеческим и божественным, и что эта срединность его условливается стремлением от худшего к лучшему, поколику то лучшее бесконечно и вполне никогда не достигается. Поэтому Эрос в области чувствования — любитель, в области знания и нравственной деятельности — философ, в области разумных существ — гений, связующий собою человеческое с божественным. Первый питается истечением красоты, второй водится правильными мнениями, третий передает молитвы людей богам и благословения богов людям; и все такие виды стремления конечного к бесконечному, от присутствия в них любви к прекрасному, как одной и той же во всём, означая разные степени развития Эроса, составляют одну и ту же его природу. Но этот Эрос в вечном своем развитии — однакож не лице, а только идея. Откуда же взялась она? в чём получает она плоть и кровь и становится идеально осязаемою? Таким вопросом Сократа Диотима вынуждается дать Эросу психическое значение и, чтобы свой ответ сделать наглядным, излагает его в форме мифической. Она берет образы двух противоположных начал — Пению и Пора. Пения (бедность) — начало низшее, земнородное, смотрит на пиршество богов, по случаю рождения Афродиты. В этом действии смотрения или созерцания божественного мы видим повторение мысли Платона, высказанной в Федре, где душа, следуя за хором богов, наслаждается созерцанием дивного света на последней орбите вселенной, — и такое со-
