Страница:Сочинения Платона (Платон, Карпов). Том 4, 1863.pdf/274

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана
269
ВВЕДЕНІЕ.

ставлены съ педантствомъ, съ суетностью, съ тщеславіемъ, что въ подборѣ ихъ энергически работала душа и чрезъ нихъ какбы овеществлялась, въ нихъ находила необходимый фокусъ своей жизни и любимую точку отношеній къ міру внѣшнему. Однимъ словомъ, — Иппіасъ, прежде чѣмъ узнавали въ немъ софиста по языку и образу мыслей, при первомъ на него взглядѣ, являлся уже прекрасною куклою, вычурно причесанною и изысканно одѣтою, являлся такою искуственною фигурою, которая невольно обращала на себя вниманіе множествомъ изящныхъ бездѣлокъ — перстней на пальцахъ, флаконовъ и щеточекъ за поясомъ, прикрасъ на обуви и т. п.

Встрѣтившись съ такимъ разукрашеннымъ мудрецомъ и силеновски посматривая на блестящую его наружность, Сократъ весьма естественно долженъ былъ сказать: прекрасный ты и мудрый Иппіасъ! и очень кстати могъ завести съ нимъ рѣчь о прекрасномъ. Нетрудно представить, что встрѣча этихъ двухъ личностей и сама по себѣ обѣщала много комизма, потому что поставляла лицомъ къ лицу двѣ разительныя противуположности, какъ по внѣшней, такъ и по внутренней сторонѣ ихъ. Съ одной стороны стоялъ Сократъ съ физіогноміею крайне непривлекательною, съ другой Иппіасъ — съ наружностью весьма красивою и представительною. Тотъ обращалъ на себя вниманіе ветхостью и дырами своего плаща, а этотъ — изысканностью и богатствомъ своего наряда. Первый говорилъ просто, даже иногда тривіально, а послѣдній выражался свысока и отборными фразами. Умъ Сократа любилъ внѣдряться въ предметъ и разбирать его по атомамъ, чтобы дойти до общаго заключенія о его природѣ; а умъ Иппіаса терпѣть не могъ такого атомизма и довольствовался только переворачиваніемъ онтологическаго понятія о предметѣ, чтобы изумлять слушателей своею способностію говорить много и обо всемъ. Стало-быть, немало забавнаго надлежало предположить и въ одномъ сближеніи этихъ двухъ взаимно-противуположныхъ личностей. Чего же можно было ожидать, когда они приступили къ разсужденію о прекрасномъ, котораго Иппіасъ ка-

Тот же текст в современной орфографии

ставлены с педантством, с суетностью, с тщеславием, что в подборе их энергически работала душа и чрез них как бы овеществлялась, в них находила необходимый фокус своей жизни и любимую точку отношений к миру внешнему. Одним словом, — Иппиас, прежде чем узнавали в нём софиста по языку и образу мыслей, при первом на него взгляде, являлся уже прекрасною куклою, вычурно причесанною и изысканно одетою, являлся такою искусственною фигурою, которая невольно обращала на себя внимание множеством изящных безделок — перстней на пальцах, флаконов и щеточек за поясом, прикрас на обуви и т. п.

Встретившись с таким разукрашенным мудрецом и силеновски посматривая на блестящую его наружность, Сократ весьма естественно должен был сказать: прекрасный ты и мудрый Иппиас! и очень кстати мог завести с ним речь о прекрасном. Нетрудно представить, что встреча этих двух личностей и сама по себе обещала много комизма, потому что поставляла лицом к лицу две разительные противоположности, как по внешней, так и по внутренней стороне их. С одной стороны стоял Сократ с физиогномиею крайне непривлекательною, с другой Иппиас — с наружностью весьма красивою и представительною. Тот обращал на себя внимание ветхостью и дырами своего плаща, а этот — изысканностью и богатством своего наряда. Первый говорил просто, даже иногда тривиально, а последний выражался свысока и отборными фразами. Ум Сократа любил внедряться в предмет и разбирать его по атомам, чтобы дойти до общего заключения о его природе; а ум Иппиаса терпеть не мог такого атомизма и довольствовался только переворачиванием онтологического понятия о предмете, чтобы изумлять слушателей своею способностью говорить много и обо всём. Стало быть, немало забавного надлежало предположить и в одном сближении этих двух взаимно-противоположных личностей. Чего же можно было ожидать, когда они приступили к рассуждению о прекрасном, которого Иппиас ка-