Сокр. И причина-то не есть бывающее, а бывающее не есть причина.
Ипп. Правду говоришь.
Сокр. Стало-быть, клянусь Зевсомъ, почтеннѣйшій, ни прекрасное не есть доброе, ни доброе не есть прекрасное. Не кажется ли тебѣ, что изъ вышесказаннаго это такъ?
Ипп. Нѣтъ, клянусь Зевсомъ, мнѣ не представляется.
Сокр. Такъ нравится ли намъ, и хотѣли ли бы мы говорить, что прекрасное не добро, и доброе не прекрасно?D.
Ипп. Нѣтъ, клянусь Зевсомъ, мнѣ не нравится.
Сокр. Да, клянусь Зевсомъ, Иппіасъ; и мнѣ-то всего менѣе нравится то, что сказали мы.
Ипп. Выходитъ такъ.
Сокр. Слѣдовательно, положеніе, недавно показавшееся намъ превосходнѣйшимъ, что, то-есть, полезное, выгодное[1] и все, чѣмъ можетъ быть сдѣлано какое-либо добро, есть прекрасное, — должно быть не таково: напротивъ, оно, если возможно, еще смѣшнѣе тѣхъ первыхъ, въ которыхъ прекраснымъ мы почитали дѣвицу и другіе прежде высказанные предметы.
Ипп. Выходитъ.
Сокр. И теперь уже я-то не вижу, Иппіасъ, куда обратиться; я — въ недоумѣніи. А ты можешь ли что сказать?E.
Ипп. Въ настоящую-то минуту, какъ я недавно говорилъ тебѣ, не могу; а разсмотрѣвши, хорошо знаю, что найду.
Сокр. Но отъ сильной жажды знать, я не въ состояніи, кажется, ждать отъ тебя будущаго. И вотъ уже, повидимому, сейчасъ что-то открылъ. Смотри-ка, не то ли можемъ мы назвать прекраснымъ, что заставляетъ насъ радоваться, — разумѣю не всѣ удовольствія, а только получаемыя чрезъ слухъ и зрѣніе. Какъ и чѣмъ могли бы мы защищать это? Вѣдь всѣ 298. прекрасные люди, Иппіасъ, всѣ украшенія и произведенія
- ↑ Полезное, выгодное, τὸ ὠφέλιμον καὶ τὸ χρήσιμον. Эти слова, обыкновенно почитаемыя тожественными, филологи справедливо различаютъ. Χρήσιμον есть то, что можетъ способствовать также ἐπὶ τὸ κακὸν ἐργάζεσθαι; напротивъ, ὠφέλιμον есть собственно полезное καὶ τὸ δυνατὸν ἐπὶ τὸ ἀγαθόν τι ποιῆσαι. Heindorf.
Сокр. И причина-то не есть бывающее, а бывающее не есть причина.
Ипп. Правду говоришь.
Сокр. Стало быть, клянусь Зевсом, почтеннейший, ни прекрасное не есть доброе, ни доброе не есть прекрасное. Не кажется ли тебе, что из вышесказанного это так?
Ипп. Нет, клянусь Зевсом, мне не представляется.
Сокр. Так нравится ли нам, и хотели ли бы мы говорить, что прекрасное не добро, и доброе не прекрасно?D.
Ипп. Нет, клянусь Зевсом, мне не нравится.
Сокр. Да, клянусь Зевсом, Иппиас; и мне-то всего менее нравится то, что сказали мы.
Ипп. Выходит так.
Сокр. Следовательно, положение, недавно показавшееся нам превосходнейшим, что, то есть, полезное, выгодное[1] и всё, чем может быть сделано какое-либо добро, есть прекрасное, — должно быть не таково: напротив, оно, если возможно, еще смешнее тех первых, в которых прекрасным мы почитали девицу и другие прежде высказанные предметы.
Ипп. Выходит.
Сокр. И теперь уже я-то не вижу, Иппиас, куда обратиться; я — в недоумении. А ты можешь ли что сказать?E.
Ипп. В настоящую-то минуту, как я недавно говорил тебе, не могу; а рассмотревши, хорошо знаю, что найду.
Сокр. Но от сильной жажды знать, я не в состоянии, кажется, ждать от тебя будущего. И вот уже, по-видимому, сейчас что-то открыл. Смотри-ка, не то ли можем мы назвать прекрасным, что заставляет нас радоваться, — разумею не все удовольствия, а только получаемые чрез слух и зрение. Как и чем могли бы мы защищать это? Ведь все 298. прекрасные люди, Иппиас, все украшения и произведения
————————————
- ↑ Полезное, выгодное, τὸ ὠφέλιμον καὶ τὸ χρήσιμον. Эти слова, обыкновенно почитаемые тожественными, филологи справедливо различают. Χρήσιμον есть то, что может способствовать также ἐπὶ τὸ κακὸν ἐργάζεσθαι; напротив, ὠφέλιμον есть собственно полезное καὶ τὸ δυνατὸν ἐπὶ τὸ ἀγαθόν τι ποιῆσαι. Heindorf.
