C.
|
Это пернатое люди всѣ называютъ Эросомъ; |
Приведеннымъ стихамъ можно вѣрить и не вѣрить: но причина и страсть людей любящихъ — это самое. Итакъ, когда подъ власть того пернато-именнаго подпадаетъ кто-нибудь изъ послѣдователей Зевса[1], — онъ можетъ нести тяжелѣйшее бремя: напротивъ, пойманные Эросомъ и какъ-нибудь обиженные любимцемъ слуги и сопутники Марса, бываютъ кровожадны и готовы принесть въ жертву своей страсти и себя и любимца. То же и по отношенію къ каждому D. богу: кому изъ нихъ кто слѣдовалъ, того и чтитъ, тому и подражаетъ, такъ и живетъ; пока не развратится и не совершитъ перваго поприща бытія, въ такихъ находится связяхъ и сношеніяхъ съ любимцами и съ прочими людьми. Посему каждый избираетъ себѣ Эроса красоты по нраву[2],
- ↑ Зевсъ, по ученію Платона, есть образъ высочайшаго разума. Phileb. p. 29 D. Cratyl. p. 396 A. B.
- ↑ Нашедши общее происхожденіе любви къ прекрасному въ припоминаніи до-мірнаго созерцанія хора боговъ, т.-е. въ идеѣ прекраснаго божественнаго, Платонъ долженъ былъ предотвратить слѣдующее возраженіе: если источникъ любви къ прекрасному — одинъ, то откуда безконечное различіе понятій о прекрасномъ въ мірѣ явленій? Стараясь быть вѣрнымъ своему началу, Платонъ, какъ языческій философъ, нашелъ основаніе для изъясненія различныхъ представленій прекраснаго въ самомъ многобожіи. Боги, по своимъ свойствамъ различны; но всѣ люди были спутниками того или другаго бога; слѣдовательно и всѣ люди, ὁταν ὑπ᾽ ἔρωτος ἀλῶσι, въ своихъ эстетическихъ стремленіяхъ, должны быть различны. Такое раскрытіе и приложеніе системы до-мірнаго бытія душъ (systema praeexistentiae), льстя теоріи поли-
А боги, во второмъ стихѣ, называютъ ее Птеросомъ; слѣдовательно, въ этомъ стихѣ и именно въ словѣ «Птеросъ» должно скрываться смѣшное. Слово πτέρος значитъ крыловращатель: оно, по всей вѣроятности, сформовано самимъ Платономъ, да только въ его сочиненіяхъ и сохранилось, а въ языкѣ народномъ никогда не было употребляемо. Это одно уже могло придавать ему нѣкоторую странность; а странное названіе, приложенное къ греческому божеству, для языческой совѣсти должно было казаться оскорбительнымъ и нескромнымъ. Такого мнѣнія держится и Астъ, только нескромности ищетъ онъ въ словахъ: διὰ πτερόφοιτον ἀνάγκην — за птичій зудъ похотливости. Здѣсь φοιτὸς или φοιτάλεος — то же, что λυσσώδης — неистовый волокита. Надобно замѣтить однакожъ, что Гейндорфъ читаетъ: διὰ πτεῥόφυτον ἀνάγκην; а это напоминаетъ о стремленіи прекраснаго возращать перья, слѣд. имѣетъ ближайшую связь съ миѳомъ Платона.
C.
|
Это пернатое люди все называют Эросом; |
Приведенным стихам можно верить и не верить: но причина и страсть людей любящих — это самое. Итак, когда под власть того пернато-именного подпадает кто-нибудь из последователей Зевса[1], — он может нести тяжелейшее бремя: напротив, пойманные Эросом и как-нибудь обиженные любимцем слуги и сопутники Марса, бывают кровожадны и готовы принесть в жертву своей страсти и себя и любимца. То же и по отношению к каждому D. богу: кому из них кто следовал, того и чтит, тому и подражает, так и живет; пока не развратится и не совершит первого поприща бытия, в таких находится связях и сношениях с любимцами и с прочими людьми. Посему каждый избирает себе Эроса красоты по нраву[2],
————————————
- ↑ Зевс, по учению Платона, есть образ высочайшего разума. Phileb. p. 29 D. Cratyl. p. 396 A. B.
- ↑ Нашедши общее происхождение любви к прекрасному в припоминании до-мирного созерцания хора богов, т. е. в идее прекрасного божественного, Платон должен был предотвратить следующее возражение: если источник любви к прекрасному — один, то откуда бесконечное различие понятий о прекрасном в мире явлений? Стараясь быть верным своему началу, Платон, как языческий философ, нашел основание для изъяснения различных представлений прекрасного в самом многобожии. Боги, по своим свойствам различны; но все люди были спутниками того или другого бога; следовательно и все люди, ὁταν ὑπ᾽ ἔρωτος ἀλῶσι, в своих эстетических стремлениях, должны быть различны. Такое раскрытие и приложение системы до-мирного бытия душ (systema praeexistentiae), льстя теории поли-
А боги, во втором стихе, называют ее Птеросом; следовательно, в этом стихе и именно в слове «Птерос» должно скрываться смешное. Слово πτέρος значит крыловращатель: оно, по всей вероятности, сформовано самим Платоном, да только в его сочинениях и сохранилось, а в языке народном никогда не было употребляемо. Это одно уже могло придавать ему некоторую странность; а странное название, приложенное к греческому божеству, для языческой совести должно было казаться оскорбительным и нескромным. Такого мнения держится и Аст, только нескромности ищет он в словах: διὰ πτερόφοιτον ἀνάγκην — за птичий зуд похотливости. Здесь φοιτὸς или φοιτάλεος — то же, что λυσσώδης — неистовый волокита. Надобно заметить однакож, что Гейндорф читает: διὰ πτεῥόφυτον ἀνάγκην; а это напоминает о стремлении прекрасного возращать перья, след. имеет ближайшую связь с мифом Платона.
