ное свое изступленіе. Вѣдь нѣтъ закона, чтобы начавшіе уже странствовать шли во тьму и блуждали подъ землею[1]: провождая свѣтлую жизнь, они, вмѣстѣ съ другими, должны E. идти къ блаженству и, ради любви, опериться когда бы то ни было.
Вотъ сколь великія и божественныя блага можетъ доставить тебѣ, мальчикъ, дружба любящаго! А короткость человѣка, чуждаго любви, растворенная смертнымъ благоразуміемъ, произведетъ столь же смертные и скудные плоды: она поселитъ въ дружеской душѣ расчетливость, которую толпа восхваляетъ, какъ добродѣтель, и заставитъ душу въ 257. продолженіе девяти тысячь лѣтъ носиться около земли и безъ ума — подъ землею.
Эта-то, любезный Эросъ, по нашимъ силамъ, самая лучшая и прекраснѣйшая, представляется и посвящается тебѣ палинодія. Въ угодность Федру, я принужденъ былъ, кромѣ прочаго, облечь ее въ языкъ поэтическій[2]. Прости же меня за первую и похвали за послѣднюю мою рѣчь. По своей благосклонности и милости, не отнимай у меня и, въ гнѣвѣ, не обезображивай даннаго мнѣ тобою искуства любви. Позволь мнѣ еще болѣе, чѣмъ теперь, пользоваться уваженіемъ красавцевъ. Если же Федръ и я прежде B. говорили о тебѣ нѣчто непристойное; то, приписавъ это отцу рѣчи, Лизіасу, отврати его отъ подобныхъ рѣчей и обрати
- ↑ Блуждали подъ землею. Древніе учили. vitiis et sceleribus contaminatos deprimi in tenebras atque in coeno jacere. Cicer. ap. Lactant. III, 19, 6. Самъ Платонъ, въ своемъ Федонѣ, говоритъ: «кто сойдетъ въ преисподнюю непосвященнымъ и несовершеннымъ, тотъ будетъ лежать въ тинѣ (p. 81 C).» Учили также, что души, преданныя земнымъ удовольствіямъ, по смерти не отрѣшаются отъ тѣла, но вмѣстѣ съ его элементами блуждаютъ въ нѣдрѣ земли, переходя или воплощаясь въ различные виды вещей, чуждыхъ ума и свободы. Phaedon 81 C.
- ↑ Т.-е. изложилъ ученіе о прекрасномъ въ формахъ миѳическихъ и сообщилъ рѣчи по мѣстамъ тонъ диѳирамва. Къ такому изложенію ея Платонъ возбуждаемъ былъ нетолько философско-поэтическимъ своимъ геніемъ, но, вѣроятно, и духомъ столь свойственнаго ему мимизма, чтобы, т.-е., прилично откликнуться на восторгъ Федра при чтеніи рѣчи Лизіаса.
ное свое исступление. Ведь нет закона, чтобы начавшие уже странствовать шли во тьму и блуждали под землею[1]: провождая светлую жизнь, они, вместе с другими, должны E. идти к блаженству и, ради любви, опериться когда бы то ни было.
Вот сколь великие и божественные блага может доставить тебе, мальчик, дружба любящего! А короткость человека, чуждого любви, растворенная смертным благоразумием, произведет столь же смертные и скудные плоды: она поселит в дружеской душе расчетливость, которую толпа восхваляет, как добродетель, и заставит душу в 257. продолжение девяти тысячь лет носиться около земли и без ума — под землею.
Эта-то, любезный Эрос, по нашим силам, самая лучшая и прекраснейшая, представляется и посвящается тебе палинодия. В угодность Федру, я принужден был, кроме прочего, облечь ее в язык поэтический[2]. Прости же меня за первую и похвали за последнюю мою речь. По своей благосклонности и милости, не отнимай у меня и, в гневе, не обезображивай данного мне тобою искусства любви. Позволь мне еще более, чем теперь, пользоваться уважением красавцев. Если же Федр и я прежде B. говорили о тебе нечто непристойное; то, приписав это отцу речи, Лизиасу, отврати его от подобных речей и обрати
————————————
- ↑ Блуждали под землею. Древние учили. vitiis et sceleribus contaminatos deprimi in tenebras atque in coeno jacere. Cicer. ap. Lactant. III, 19, 6. Сам Платон, в своем Федоне, говорит: «кто сойдет в преисподнюю непосвященным и несовершенным, тот будет лежать в тине (p. 81 C).» Учили также, что души, преданные земным удовольствиям, по смерти не отрешаются от тела, но вместе с его элементами блуждают в недре земли, переходя или воплощаясь в различные виды вещей, чуждых ума и свободы. Phaedon 81 C.
- ↑ Т. е. изложил учение о прекрасном в формах мифических и сообщил речи по местам тон дифирамва. К такому изложению её Платон возбуждаем был нетолько философско-поэтическим своим гением, но, вероятно, и духом столь свойственного ему мимизма, чтобы, т. е., прилично откликнуться на восторг Федра при чтении речи Лизиаса.
