261.Федръ. Такія рѣчи намъ нужны, Сократъ; подай ихъ сюда къ допросу, что̀ и какъ онѣ говорятъ.
Сокр. Такъ подойдите, благородныя произведенія, я докажите отцу прекрасныхъ дѣтей[1], Федру, что если онъ не будетъ достаточно философствовать, то ни о чемъ и ничего не скажетъ удовлетворительнаго. Пусть-ка Федръ отвѣчаетъ.
Федръ. Спрашивайте.
Сокр. Риторику вообще нельзя ли назвать руководительницею души посредствомъ рѣчей, нетолько въ судахъ и другихъ общественныхъ собраніяхъ, но и въ частной жизни, — B. руководительницею души и въ маломъ и въ великомъ? И правильная ея дѣятельность бываетъ не гораздо ли почтеннѣе, касаясь предметовъ важныхъ, чѣмъ когда она относится къ маловажнымъ? Какъ ты слыхалъ объ этомъ?
Федръ. Совсѣмъ не такъ, клянусь Зевсомъ. По правиламъ искуства всего чаще говорятъ и пишутъ какъ-то примѣнительно къ судамъ и народнымъ собраніямъ; а больше я не слыхивалъ.
Сокр. Да неужели ты слышалъ только о словесныхъ искуствахъ C. Нестора и Одиссея[2], которыя они, отъ нечего дѣлать, писали подъ стѣнами Трои, а о Паламидовыхъ ничего не слышалъ?
Федръ. Даже и о Несторовыхъ-то, клянусь Зевсомъ, не
- ↑ Отцу прекрасныхъ дѣтей, т.-е. γενναίων θρεμμάτων, къ которымъ теперь дѣлается обращеніе и которыя своимъ рожденіемъ обязаны Федру, какъ возбудителю ораторовъ писать и произносить прекрасныя рѣчи (см. выше p. 242).
- ↑ О словесныхъ искуствахъ Нестора и Одиссея. Извѣстно, что въ сонмѣ Омировыхъ героевъ Улиссъ и Несторъ почитались мудрецами, и что, по свидѣтельству Омира, первый отличался особенною пріятностію, а послѣдній особенною силою слова. Современники Сократа, принося дань удивленія краснорѣчію своихъ софистовъ, не замедлили сравнить ихъ съ троянскими героями, и Горгіаса леонтинскаго называли Несторомъ, а Тразимаха халкидонскаго и Ѳеодора византійскаго — Улиссомъ (Schol. p. 318). Поводомъ къ шуткѣ, что Несторъ и Улиссъ подъ стѣнами Трои, отъ нечего дѣлать, занимались изложеніемъ теоріи риторики, послужило Сократу преданіе о хитромъ и всезнающемъ Паламидѣ, который, говорятъ, для препровожденія времени, изобрѣлъ подъ Троею игру въ кости (см. Aristoph. Ran. 1488, Schweig. ad Athen. T. I, p. 145). Колкость этой шутки состоитъ въ томъ, что софисты пишутъ свои теоріи отъ нечего дѣлать и осаждаютъ ими города для денегъ и славы.
261.Федр. Такие речи нам нужны, Сократ; подай их сюда к допросу, что̀ и как они говорят.
Сокр. Так подойдите, благородные произведения, я докажите отцу прекрасных детей[1], Федру, что если он не будет достаточно философствовать, то ни о чём и ничего не скажет удовлетворительного. Пусть-ка Федр отвечает.
Федр. Спрашивайте.
Сокр. Риторику вообще нельзя ли назвать руководительницею души посредством речей, нетолько в судах и других общественных собраниях, но и в частной жизни, — B. руководительницею души и в малом и в великом? И правильная её деятельность бывает не гораздо ли почтеннее, касаясь предметов важных, чем когда она относится к маловажным? Как ты слыхал об этом?
Федр. Совсем не так, клянусь Зевсом. По правилам искусства всего чаще говорят и пишут как-то применительно к судам и народным собраниям; а больше я не слыхивал.
Сокр. Да неужели ты слышал только о словесных искусствах C. Нестора и Одиссея[2], которые они, от нечего делать, писали под стенами Трои, а о Паламидовых ничего не слышал?
Федр. Даже и о Несторовых-то, клянусь Зевсом, не
————————————
- ↑ Отцу прекрасных детей, т. е. γενναίων θρεμμάτων, к которым теперь делается обращение и которые своим рождением обязаны Федру, как возбудителю ораторов писать и произносить прекрасные речи (см. выше p. 242).
- ↑ О словесных искусствах Нестора и Одиссея. Известно, что в сонме Омировых героев Улисс и Нестор почитались мудрецами, и что, по свидетельству Омира, первый отличался особенною приятностью, а последний особенною силою слова. Современники Сократа, принося дань удивления красноречию своих софистов, не замедлили сравнить их с троянскими героями, и Горгиаса леонтинского называли Нестором, а Тразимаха халкидонского и Феодора византийского — Улиссом (Schol. p. 318). Поводом к шутке, что Нестор и Улисс под стенами Трои, от нечего делать, занимались изложением теории риторики, послужило Сократу предание о хитром и всезнающем Паламиде, который, говорят, для препровождения времени, изобрел под Троею игру в кости (см. Aristoph. Ran. 1488, Schweig. ad Athen. T. I, p. 145). Колкость этой шутки состоит в том, что софисты пишут свои теории от нечего делать и осаждают ими города для денег и славы.
