Страница:Сочинения Платона (Платон, Карпов). Том 5, 1879.pdf/198

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Эта страница была вычитана
191
ВВЕДЕНІЕ.

Кратиломъ, можно было позволить себѣ шутки на счетъ этого прежняго своего учителя. Но, можетъ быть, спросятъ: почему Платонъ нашелъ нужнымъ ввести его въ діалогъ, какъ лицо разговаривающее, когда всѣ знали, что онъ нѣкогда ему самому преподавалъ ученіе Гераклита? Отвѣтъ на это не труденъ. Книга, озаглавленная именемъ Кратила, была, если не ошибаюсь, первымъ сочиненіемъ, въ которомъ философъ явно обозначилъ, какъ далеко отступилъ онъ отъ ученія гераклитянъ и протагорейцевъ.

Перейдемъ теперь къ Эвтифрону, отъ котораго Сократъ не въ одномъ мѣстѣ производитъ свою мудрость (p. 391 C). Кажется, нѣтъ основаній сомнѣваться, что этотъ Эвтифронъ тотъ самый, котораго мы знаемъ изъ соименнаго разговора. Тамъ выставляется онъ, какъ человѣкъ, несущій должность прорицателя и приписывающій себѣ точнѣйшее знаніе вещей божественныхъ (p. 4). И оракулы свои провѣщавалъ онъ въ такомъ восторженномъ настроеніи, что слушателямъ казался иногда сумасшедшимъ и часто заставлялъ ихъ смѣяться (p. 3 B, C). Поэтому нельзя удивляться, что онъ много занимался истолкованіемъ божескихъ именъ, и тѣмъ, сколько можно было, распространялъ свою науку о вещахъ божественныхъ. Произнося свои оракулы въ настроеніи крайней восторженности, онъ приходилъ въ такое же состояніе и при изъясненіи именъ. Это ясно видно изъ мѣстъ Кратила: p. 396 C, D, 399 A — E, 408 A, 409 D. Близость его съ Кратиломъ была, кажется, тѣмъ короче, что онъ тоже принадлежалъ къ школѣ гераклитянъ. Отсюда легко понять, почему Сократъ, чтобы осмѣять Кратила, прикидывается, будто всѣми своими истолкованіями именъ онъ обязанъ Эвтифрону, и Кратилъ одобряетъ это. Такимъ образомъ явно, что веселымъ и шутливымъ подражаніемъ Сократа провѣщателю осмѣиваются какъ Кратилъ, такъ и прочіе гераклитяне, съ особенною ревностью занимавшіеся изъясненіемъ словъ.

Все это — о лицахъ діалога и о насмѣшкахъ надъ геракли-

Тот же текст в современной орфографии

Кратилом, можно было позволить себе шутки насчет этого прежнего своего учителя. Но, может быть, спросят: почему Платон нашел нужным ввести его в диалог, как лицо разговаривающее, когда все знали, что он некогда ему самому преподавал учение Гераклита? Ответ на это не труден. Книга, озаглавленная именем Кратила, была, если не ошибаюсь, первым сочинением, в котором философ явно обозначил, как далеко отступил он от учения гераклитян и протагорейцев.

Перейдем теперь к Эвтифрону, от которого Сократ не в одном месте производит свою мудрость (p. 391 C). Кажется, нет оснований сомневаться, что этот Эвтифрон тот самый, которого мы знаем из соименного разговора. Там выставляется он, как человек, несущий должность прорицателя и приписывающий себе точнейшее знание вещей божественных (p. 4). И оракулы свои провещавал он в таком восторженном настроении, что слушателям казался иногда сумасшедшим и часто заставлял их смеяться (p. 3 B, C). Поэтому нельзя удивляться, что он много занимался истолкованием божеских имен, и тем, сколько можно было, распространял свою науку о вещах божественных. Произнося свои оракулы в настроении крайней восторженности, он приходил в такое же состояние и при изъяснении имен. Это ясно видно из мест Кратила: p. 396 C, D, 399 A — E, 408 A, 409 D. Близость его с Кратилом была, кажется, тем короче, что он тоже принадлежал к школе гераклитян. Отсюда легко понять, почему Сократ, чтобы осмеять Кратила, прикидывается, будто всеми своими истолкованиями имен он обязан Эвтифрону, и Кратил одобряет это. Таким образом явно, что веселым и шутливым подражанием Сократа провещателю осмеиваются как Кратил, так и прочие гераклитяне, с особенною ревностью занимавшиеся изъяснением слов.

Всё это — о лицах диалога и о насмешках над геракли-