Сокр. Мнящій же только одно-то, а никакъ не другое, никогда не будетъ мнить, что одно есть другое.
Теэт. Справедливо; потому что иначе онъ принужденъ былъ бы касаться и того, о чемъ не мнитъ.
Сокр. Стало быть, иномнѣніе невозможно ни для того, кто мнитъ оба представленія, ни для того, кто — которое E. нибудь одно; слѣдовательно, кто опредѣлялъ бы, что ложное мнѣніе есть иномнѣніе, тотъ не сказалъ бы ничего; потому что ни этимъ образомъ, ни прежнимъ не открывается въ насъ ложнаго мнѣнія.
Теэт. Видно, что нѣтъ.
Сокр. Но вѣдь если не откроется это, Теэтетъ, то мы принуждены будемъ допустить много страннаго.
Теэт. Что именно?
Сокр. Я не скажу тебѣ, пока не попытаюсь разсмотрѣть предметъ со всѣхъ сторонъ; потому что стыдно было бы мнѣ за насъ, при настоящемъ затрудненіи, быть поставленными въ необходимость согласиться въ томъ, что̀ я говорю. 191. Но если найдемъ и выйдемъ на свободу, то, уже не опасаясь возбудить смѣхъ, скажемъ о другихъ, съ кѣмъ это случается. А когда затрудненія нисколько не преодолѣемъ, тогда смиримся, думаю, и, подобно корабельнымъ пловцамъ, предавшись слову, будемъ терпѣть и принимать, чего бы оно ни захотѣло. Послушай-ка, какой еще представляется намъ путь изслѣдованія.
Теэт. Говори.
Сокр. Скажу, что мы неправильно согласились, допустивъ, будто тому, кто знаетъ что нибудь, невозможно мнить, что чего онъ не знаетъ, есть то самое, — и обманываться: B. напротивъ, это въ нѣкоторыхъ случаяхъ возможно.
Теэт. Не то ли говоришь ты, что̀ и я подозрѣвалъ, когда мы полагали, что это таково: что, то есть, иногда я, зная Сократа, а вдали видя другаго человѣка, котораго не знаю, думалъ, что это Сократъ, котораго знаю? Въ этомъ-то вѣдь случаѣ бываетъ именно то, что ты говоришь.
Сокр. Мнящий же только одно-то, а никак не другое, никогда не будет мнить, что одно есть другое.
Теэт. Справедливо; потому что иначе он принужден был бы касаться и того, о чём не мнит.
Сокр. Стало быть, иномнение невозможно ни для того, кто мнит оба представления, ни для того, кто — E. которое-нибудь одно; следовательно, кто определял бы, что ложное мнение есть иномнение, тот не сказал бы ничего; потому что ни этим образом, ни прежним не открывается в нас ложного мнения.
Теэт. Видно, что нет.
Сокр. Но ведь если не откроется это, Теэтет, то мы принуждены будем допустить много странного.
Теэт. Что именно?
Сокр. Я не скажу тебе, пока не попытаюсь рассмотреть предмет со всех сторон; потому что стыдно было бы мне за нас, при настоящем затруднении, быть поставленными в необходимость согласиться в том, что̀ я говорю. 191. Но если найдем и выйдем на свободу, то, уже не опасаясь возбудить смех, скажем о других, с кем это случается. А когда затруднения нисколько не преодолеем, тогда смиримся, думаю, и, подобно корабельным пловцам, предавшись слову, будем терпеть и принимать, чего бы оно ни захотело. Послушай-ка, какой еще представляется нам путь исследования.
Теэт. Говори.
Сокр. Скажу, что мы неправильно согласились, допустив, будто тому, кто знает что-нибудь, невозможно мнить, что чего он не знает, есть то самое, — и обманываться: B. напротив, это в некоторых случаях возможно.
Теэт. Не то ли говоришь ты, что̀ и я подозревал, когда мы полагали, что это таково: что, то есть, иногда я, зная Сократа, а вдали видя другого человека, которого не знаю, думал, что это Сократ, которого знаю? В этом-то ведь случае бывает именно то, что ты говоришь.
