быть, и поймемъ отношеніе между существующимъ и не существующимъ, и замѣтимъ, въ чемъ именно видна природа софиста. Движеніе и стояніе, какъ явленія взаимно противныя, не могутъ, видѣли мы, сойтись въ одно. А сущее, или то, что называется существующимъ, сходится и съ движеніемъ и съ стояніемъ; потому что идеи движенія и стоянія дѣйствительно существуютъ. Но каждый изъ этихъ трехъ родовъ опять отличенъ отъ двухъ прочихъ; разсматриваемый же самъ въ себѣ, отдѣльно, есть тотъ же и согласенъ самъ съ собою. И такъ, взятые относительно, они взаимно различны, а понимаемые абсолютно, безъ сравненія съ другими, тожественны. Отсюда къ тѣмъ тремъ, первоначально положеннымъ, родамъ прибавляются два новые: различіе (τὸ θάτερον) и тожество (то ταὐτόν). Отличіе ихъ отъ вышеприведенныхъ доказывается такъ. Если бы тожество или различіе не отличались отъ стоянія и движенія, то ни въ какой вещи не могло бы имѣть мѣста ни стояніе, ни движеніе, ибо тожество и различіе приписываются тому и другому; стало быть, если бы они были одно съ тожествомъ и различіемъ, то движеніе и стояніе совершенно уничтожились бы. Нельзя также считать однимъ сущее и тожественное; ибо если бы они не различались между собою, то движеніе и стояніе, — оба, по нашему положенію, существующія, — мы должны были бы опять признать однимъ и тѣмъ же, что̀ еще прежде нашли невозможнымъ. Наконецъ, не могутъ равнымъ образомъ быть тѣмъ же различіе и сущность; ибо различіе всегда приписывается какой нибудь вещи, поколику она сравнивается съ другими вещами, сущее же существуетъ само по себѣ, а не для другаго сущаго: стало быть, первое зависитъ отъ отношенія, а послѣднее — само отъ себя. И такъ, природу различія надобно отличать отъ прочихъ четырехъ родовъ, хотя она какъ бы раздѣлена по всѣмъ имъ; ибо многія вещи никогда не могутъ быть тѣми же, но отличаются одна отъ другой. Послѣ сего, относительно тѣхъ пяти родовъ надобно постановить слѣдующее. Движеніе
быть, и поймем отношение между существующим и не существующим, и заметим, в чём именно видна природа софиста. Движение и стояние, как явления взаимно противные, не могут, видели мы, сойтись в одно. А сущее, или то, что называется существующим, сходится и с движением и со стоянием; потому что идеи движения и стояния действительно существуют. Но каждый из этих трех родов опять отличен от двух прочих; рассматриваемый же сам в себе, отдельно, есть тот же и согласен сам с собою. Итак, взятые относительно, они взаимно различны, а понимаемые абсолютно, без сравнения с другими, тожественны. Отсюда к тем трем, первоначально положенным, родам прибавляются два новые: различие (τὸ θάτερον) и тожество (то ταὐτόν). Отличие их от вышеприведенных доказывается так. Если бы тожество или различие не отличались от стояния и движения, то ни в какой вещи не могло бы иметь места ни стояние, ни движение, ибо тожество и различие приписываются тому и другому; стало быть, если бы они были одно с тожеством и различием, то движение и стояние совершенно уничтожились бы. Нельзя также считать одним сущее и тожественное; ибо если бы они не различались между собою, то движение и стояние, — оба, по нашему положению, существующие, — мы должны были бы опять признать одним и тем же, что̀ еще прежде нашли невозможным. Наконец, не могут равным образом быть тем же различие и сущность; ибо различие всегда приписывается какой-нибудь вещи, поколику она сравнивается с другими вещами, сущее же существует само по себе, а не для другого сущего: стало быть, первое зависит от отношения, а последнее — само от себя. И так, природу различия надобно отличать от прочих четырех родов, хотя она как бы разделена по всем им; ибо многие вещи никогда не могут быть теми же, но отличаются одна от другой. После сего, относительно тех пяти родов надобно постановить следующее. Движение
