человѣкѣ въ этомъ отношеніи будетъ краткаго замѣчанія. Когда люди лишились частнаго попеченія боговъ, вдругъ вышло то, что дикіе звѣри стали жестоко терзать ихъ. Вѣдь въ тѣ древнія времена была страшная бѣдность въ наукахъ и искусствахъ; потому что, по окончаніи прежняго періода, когда все росло само собою, люди еще не научились пріобрѣтать себѣ вещи, необходимыя для поддержанія и сохраненія жизни. Поэтому боги положили облегчить бѣдность ихъ сами. Огонь принесъ имъ Прометей, искусства получили они отъ Ифеста и Минервы, а сѣмена и растенія — отъ другихъ. Отсюда изобрѣтено потомъ и то, что способствовало къ устроенію и украшенію жизни; ибо, когда боги прекратили свое попеченіе о людяхъ, надлежало уже имъ самимъ управлять собою и заботиться о себѣ, такъ какъ это же долженъ былъ дѣлать и весь міръ. И вотъ, подражая его примѣру, мы продолжаемъ жить и раждаться, такъ или иначе (p. 274 A — E).
Такъ вотъ миѳъ, который положилъ я разсказать. Теперь слѣдуетъ обсудить, насколько погрѣшили мы, опредѣляя свойство и природу мужа царственнаго и государственнаго. И во первыхъ, явнымъ образомъ ошибочно, спрашивая о царѣ и мужѣ, въ дѣлахъ гражданскихъ опытномъ, каковъ онъ теперь, представили его какъ пастуха въ томъ вѣкѣ, который нашему совершенно противоположенъ. Изъ этого вышло, что на мѣсто человѣка смертнаго мы подставили какого-то бога. Да и не довольно ясно изложили дѣло, признавъ его правителемъ всего государства. Впрочемъ это еще неважно. Кажется, прежде надлежало бы намъ опредѣлить наилучшее управленіе государства, и потомъ уже приступить къ начертанію образа мужа государственнаго. Кромѣ того, мы приплели сюда миѳъ и за тѣмъ, чтобы не только видна была равноправность всѣхъ по отношенію къ стадовому пасенію, — о чемъ былъ у насъ вопросъ, — но и можно было точнѣе узнать и отличить намъ политика отъ другихъ. Я думаю, что божественный пастухъ долженъ
человеке в этом отношении будет краткого замечания. Когда люди лишились частного попечения богов, вдруг вышло то, что дикие звери стали жестоко терзать их. Ведь в те древние времена была страшная бедность в науках и искусствах; потому что, по окончании прежнего периода, когда всё росло само собою, люди еще не научились приобретать себе вещи, необходимые для поддержания и сохранения жизни. Поэтому боги положили облегчить бедность их сами. Огонь принес им Прометей, искусства получили они от Ифеста и Минервы, а семена и растения — от других. Отсюда изобретено потом и то, что способствовало к устроению и украшению жизни; ибо, когда боги прекратили свое попечение о людях, надлежало уже им самим управлять собою и заботиться о себе, так как это же должен был делать и весь мир. И вот, подражая его примеру, мы продолжаем жить и рождаться, так или иначе (p. 274 A — E).
Так вот миф, который положил я рассказать. Теперь следует обсудить, насколько погрешили мы, определяя свойство и природу мужа царственного и государственного. И во-первых, явным образом ошибочно, спрашивая о царе и муже, в делах гражданских опытном, каков он теперь, представили его как пастуха в том веке, который нашему совершенно противоположен. Из этого вышло, что на место человека смертного мы подставили какого-то бога. Да и не довольно ясно изложили дело, признав его правителем всего государства. Впрочем это еще неважно. Кажется, прежде надлежало бы нам определить наилучшее управление государства, и потом уже приступить к начертанию образа мужа государственного. Кроме того, мы приплели сюда миф и за тем, чтобы не только видна была равноправность всех по отношению к стадовому пасению, — о чём был у нас вопрос, — но и можно было точнее узнать и отличить нам политика от других. Я думаю, что божественный пастух должен
