всего сколько можно лучше изучить діалектику, не опасаясь сужденій народа, который такого рода занятіе почитаетъ пустою болтовнею; ибо лишь при этомъ условіи не ускользнетъ отъ насъ познаніе истины (p. 135 D). Этими словами Парменидъ высказываетъ, очевидно, мнѣніе самого Платона, который діалектику почиталъ крайне необходимою для познанія истины. Посему и Сократъ весьма охотно хватается за эту мысль элейскаго мудреца и спрашиваетъ его, ка̀къ лучше — правильнѣе и благоразумнѣе — устанавливать такія діалектическія разсужденія. А тотъ указываетъ ему на примѣръ Зенона, и въ то же время находитъ весьма справедливымъ его замѣчаніе, что употребленіе діалектики должно состоять не въ изслѣдованіи отношеній тѣлесныхъ предметовъ, но скорѣе въ приложеніи ея къ тому, что постигается особенно умомъ и мышленіемъ и признается за бытіе истинное. Впрочемъ это одно, говоритъ онъ, Зенонова способа не дѣлаетъ еще совершеннымъ. Очень важенъ еще такой пріемъ, чтобы не только что нибудь полагалось и потомъ внимательно выводимы были изъ того слѣдствія, но и отрицалось прежде положенное, и также разсмотрѣно было, что̀ оттуда вытекаетъ (p. 136 A). Стало быть, для изслѣдованія истины Парменидъ признаетъ весьма полезнымъ способъ разсужденія гипотетическій, — хочетъ, то есть, чтобы одно и то же предположеніе и утверждалось и отрицалось, и чрезъ то открывалось со всею ясностію, гдѣ истина и гдѣ ложь. Это правило діалектической методы элейскій философъ объясняетъ примѣромъ. Пусть бы кто нибудь, говоритъ, захотѣлъ тонко опровергнуть Зеноново предположеніе, которымъ допускается многое: онъ, во первыхъ, долженъ бы былъ изслѣдовать, допустивши многое, что̀ надлежало бы думать не только о многомъ, разсматриваемомъ и въ себѣ, и въ отношеніи къ одному, но и объ одномъ, разсматриваемомъ также и въ себѣ, и въ отношеніи ко многому; потомъ долженъ бы былъ смотрѣть еще на то, что сталось бы со многимъ и съ однимъ, если бы положено
всего сколько можно лучше изучить диалектику, не опасаясь суждений народа, который такого рода занятие почитает пустою болтовнею; ибо лишь при этом условии не ускользнет от нас познание истины (p. 135 D). Этими словами Парменид высказывает, очевидно, мнение самого Платона, который диалектику почитал крайне необходимою для познания истины. Посему и Сократ весьма охотно хватается за эту мысль элейского мудреца и спрашивает его, ка̀к лучше — правильнее и благоразумнее — устанавливать такие диалектические рассуждения. А тот указывает ему на пример Зенона, и в то же время находит весьма справедливым его замечание, что употребление диалектики должно состоять не в исследовании отношений телесных предметов, но скорее в приложении её к тому, что постигается особенно умом и мышлением и признается за бытие истинное. Впрочем, это одно, говорит он, Зенонова способа не делает еще совершенным. Очень важен еще такой прием, чтобы не только что-нибудь полагалось и потом внимательно выводимы были из того следствия, но и отрицалось прежде положенное, и также рассмотрено было, что̀ оттуда вытекает (p. 136 A). Стало быть, для исследования истины Парменид признает весьма полезным способ рассуждения гипотетический, — хочет, то есть, чтобы одно и то же предположение и утверждалось и отрицалось, и чрез то открывалось со всею ясностью, где истина и где ложь. Это правило диалектической методы элейский философ объясняет примером. Пусть бы кто-нибудь, говорит, захотел тонко опровергнуть Зеноново предположение, которым допускается многое: он, во-первых, должен бы был исследовать, допустивши многое, что̀ надлежало бы думать не только о многом, рассматриваемом и в себе, и в отношении к одному, но и об одном, рассматриваемом также и в себе, и в отношении ко многому; потом должен бы был смотреть еще на то, что сталось бы со многим и с одним, если бы положено
