нидѣ, излагается преимущественно метафизическое ученіе философа, или рѣшаются вопросы о томъ, что̀ по истинѣ существуетъ и въ чемъ состоитъ дѣйствительное познаніе истины; ибо, по ученію Платона, истинное бытіе и истинное мышленіе находятся въ тѣснѣйшей связи между собою. Сравнивая всѣ означенныя книги одну съ другою, мы видимъ, что какъ въ Теэтетѣ идетъ рѣчь о томъ, что познаніе истины состоитъ не въ чувственномъ усмотрѣніи или правильномъ мнѣніи, такъ въ Софистѣ опровергается ученіе элейцевъ, которые всю истинность вещей относили къ отвлеченному своему единству; Парменидъ же имѣетъ въ виду ка̀къ бы стать въ срединѣ между этими крайностями, примирить эти взаимно противорѣчущія мнѣнія, и достигаетъ своей цѣли чрезъ раскрытіе теоріи идей. А Политика можно считать придаточною къ этимъ тремъ книгою: она служитъ какъ бы переходомъ отъ изслѣдованія знанія къ созерцанію самой человѣческой жизни и дѣятельности, поколику знаніе и жизнь или дѣятельность находитъ тѣснѣйшимъ образомъ соединенными въ самомъ важномъ изъ всѣхъ — царскомъ искусствѣ. Поэтому надо думать, что какъ въ Филебѣ, Государствѣ, Законахъ, Тимеѣ берутся частные вопросы Платонова ученія, съ точнымъ означеніемъ задачъ изслѣдованія и главныхъ моментовъ содержанія: такъ въ Теэтетѣ, Софистѣ, Парменидѣ и Политикѣ идетъ разсужденіе вообще о томъ, что̀ существенно въ бытіи и истинно въ знаніи. Отсюда понятно, почему въ этихъ книгахъ данъ такой просторъ разсужденіямъ о сущности вещей и о познаніи, — чего напрасно искали бы мы въ другихъ сочиненіяхъ Платона. Равно и наоборотъ, о чемъ говорится въ Государствѣ, Тимеѣ или Филебѣ, того не найдемъ, — развѣ что нибудь сказанное мимоходомъ, — въ Парменидѣ, Теэтетѣ, Софистѣ, Политикѣ. Надобно притомъ замѣтить, что если Платонъ и въ другихъ діалогахъ касался своего ученія объ идеяхъ, то тамъ оно раскрываемо было болѣе популярно, примѣнительно къ понятію народа; въ Парменидѣ же, напротивъ, изла-
ниде, излагается преимущественно метафизическое учение философа, или решаются вопросы о том, что̀ поистине существует и в чём состоит действительное познание истины; ибо, по учению Платона, истинное бытие и истинное мышление находятся в теснейшей связи между собою. Сравнивая все означенные книги одну с другою, мы видим, что как в Теэтете идет речь о том, что познание истины состоит не в чувственном усмотрении или правильном мнении, так в Софисте опровергается учение элейцев, которые всю истинность вещей относили к отвлеченному своему единству; Парменид же имеет в виду ка̀к бы стать в средине между этими крайностями, примирить эти взаимно противоречущие мнения, и достигает своей цели чрез раскрытие теории идей. А Политика можно считать придаточною к этим трем книгою: она служит как бы переходом от исследования знания к созерцанию самой человеческой жизни и деятельности, поколику знание и жизнь или деятельность находит теснейшим образом соединенными в самом важном из всех — царском искусстве. Поэтому надо думать, что как в Филебе, Государстве, Законах, Тимее берутся частные вопросы Платонова учения, с точным означением задач исследования и главных моментов содержания: так в Теэтете, Софисте, Пармениде и Политике идет рассуждение вообще о том, что̀ существенно в бытии и истинно в знании. Отсюда понятно, почему в этих книгах дан такой простор рассуждениям о сущности вещей и о познании, — чего напрасно искали бы мы в других сочинениях Платона. Равно и наоборот, о чём говорится в Государстве, Тимее или Филебе, того не найдем, — разве что-нибудь сказанное мимоходом, — в Пармениде, Теэтете, Софисте, Политике. Надобно притом заметить, что если Платон и в других диалогах касался своего учения об идеях, то там оно раскрываемо было более популярно, применительно к понятию народа; в Пармениде же, напротив, изла-
