E. есть то, что — одно и имѣетъ части. — Конечно. — Такъ что же? Та и другая изъ этихъ частей одного сущаго, — одно и сущее, — отдѣляются ли — либо одно отъ части сущаго, либо сущее отъ части одного[1]? — Едва ли. — Слѣдовательно, опять та и другая изъ частей содержитъ въ себѣ одно и сущее, и самая малая часть состоитъ также изъ двухъ этихъ частей. Такимъ же точно образомъ всегда: какая бы ни была часть, — въ ней непремѣнно заключаются эти части; потому что одно непремѣнно имѣетъ въ себѣ сущее, а сущее имѣетъ одно; такъ что всегда необходимо выходитъ двойство, а единство никогда. — 143. Безъ сомнѣнія. — Стало быть, одно, какъ сущее, не будетъ ли такъ-то безпредѣльно многое. — Походитъ. — Давай-ка разсмотримъ еще и такъ[2]. — Какъ? — Одно, говоримъ, причастно сущности, поколику оно есть? — Да. — По этой-то причинѣ одно явилось многимъ. — Такъ. — Что же? само одно, которое, гово-
- ↑ Доказавъ, что природа τοῦ ἑνὸς ὄντος состоитъ изъ двухъ частей и потому есть нѣчто цѣлое, такъ какъ части не могутъ быть мыслимы безъ цѣлаго, Парменидъ идетъ далѣе, и въ каждомъ конечномъ единствѣ находитъ безчисленное множество частей и формъ; потому что сущность и единство въ одномъ конечномъ такъ соединены и сроднены, что отдѣлиться и отторгнуться одно отъ другаго не могутъ. Изъ этого легко судить, ка̀къ надобно думать о чтеніи настоящаго мѣста въ древнихъ изданіяхъ Парменида: ἢ τὸ ἓν τοῦ ὄντος εἶναι μόριον, ἢ τὸ ὄν τοῦ ἑνὸς μόριον. Единое отъ сущаго и сущее отъ единаго не потому не отдѣляется, что одно есть часть другаго; а потому, что природа одного тѣснѣйшимъ образомъ связана съ природою другаго; такъ что въ каждой части, сколь бы мала она ни была, могутъ быть снова замѣчены тѣ же самыя части. Поэтому вульгатнаго чтенія, защищаемаго Шмидтомъ, принять нельзя: я нахожу болѣе вѣрнымъ чтеніе Штальбома, который, слѣдуя Basil. 2 кодексу, слово μόριον въ обоихъ мѣстахъ перемѣняетъ въ родительный μορίου.
- ↑ Доселѣ доказано, что τὸ ἕν ὂν, связанное взаимною близостію моментовъ его состава, имѣетъ безчисленное множество формъ и частей; а теперь Парменидъ намѣренъ разсмотрѣть то отношеніе, въ какомъ находятся между собою τὸ ἓν и τὸ ὄν; ибо хотя оба эти моменты связаны тѣснѣйшимъ образомъ, однакожъ каждому изъ нихъ принадлежитъ особая природа, и потому каждый можетъ различаться отъ другаго и мысленно отдѣляться. — Τὸ ἓν, сдѣлавшись конечнымъ хотя и присоединило къ себѣ свойство отношенія, однакожъ сохраняетъ свойственную ему силу и постоянство. А τὸ ὄν, имѣя особенную способность быть въ отношеніяхъ, такъ какъ форма всегда въ связи съ матеріею, тѣмъ не менѣе, однакожъ, отлично отъ одного, такъ что можетъ быть разсматриваемо и особо, само по себѣ.
E. есть то, что — одно и имеет части. — Конечно. — Так что же? Та и другая из этих частей одного сущего, — одно и сущее, — отделяются ли — либо одно от части сущего, либо сущее от части одного[1]? — Едва ли. — Следовательно, опять та и другая из частей содержит в себе одно и сущее, и самая малая часть состоит также из двух этих частей. Таким же точно образом всегда: какая бы ни была часть, — в ней непременно заключаются эти части; потому что одно непременно имеет в себе сущее, а сущее имеет одно; так что всегда необходимо выходит двойство, а единство никогда. — 143. Без сомнения. — Стало быть, одно, как сущее, не будет ли так-то беспредельно многое. — Походит. — Давай-ка рассмотрим еще и так[2]. — Как? — Одно, говорим, причастно сущности, поколику оно есть? — Да. — По этой-то причине одно явилось многим. — Так. — Что же? само одно, которое, гово-
——————
- ↑ Доказав, что природа τοῦ ἑνὸς ὄντος состоит из двух частей и потому есть нечто целое, так как части не могут быть мыслимы без целого, Парменид идет далее, и в каждом конечном единстве находит бесчисленное множество частей и форм; потому что сущность и единство в одном конечном так соединены и сроднены, что отделиться и отторгнуться одно от другого не могут. Из этого легко судить, ка̀к надобно думать о чтении настоящего места в древних изданиях Парменида: ἢ τὸ ἓν τοῦ ὄντος εἶναι μόριον, ἢ τὸ ὄν τοῦ ἑνὸς μόριον. Единое от сущего и сущее от единого не потому не отделяется, что одно есть часть другого; а потому, что природа одного теснейшим образом связана с природою другого; так что в каждой части, сколь бы мала она ни была, могут быть снова замечены те же самые части. Поэтому вульгатного чтения, защищаемого Шмидтом, принять нельзя: я нахожу более верным чтение Штальбома, который, следуя Basil. 2 кодексу, слово μόριον в обоих местах переменяет в родительный μορίου.
- ↑ Доселе доказано, что τὸ ἕν ὂν, связанное взаимною близостию моментов его состава, имеет бесчисленное множество форм и частей; а теперь Парменид намерен рассмотреть то отношение, в каком находятся между собою τὸ ἓν и τὸ ὄν; ибо хотя оба эти моменты связаны теснейшим образом, однакож каждому из них принадлежит особая природа, и потому каждый может различаться от другого и мысленно отделяться. — Τὸ ἓν, сделавшись конечным хотя и присоединило к себе свойство отношения, однакож сохраняет свойственную ему силу и постоянство. А τὸ ὄν, имея особенную способность быть в отношениях, так как форма всегда в связи с материею, тем не менее, однакож, отлично от одного, так что может быть рассматриваемо и особо, само по себе.
