Разсудимъ еще: если одного нѣтъ, — что̀ должно испытать иное[1]. — Разсудимъ. — Иное, вѣроятно, должно быть[2]; потому что если и инаго нѣтъ, то не говорили бы объ иномъ. — Такъ. — Если же рѣчь идетъ объ иномъ, то иное-то есть отличное. Или иное и отличное[3] не прилагаешь ты къ тому же самому? — Прилагаю. — Отличнымъ-то мы называемъ, C. вѣроятно, отличное отъ другаго, а инымъ — иное въ отношеніи инаго? — Да. — Стало быть, у инаго, — чтобы быть ему инымъ, — есть нѣчто, въ отношеніи чего оно будетъ инымъ. — Необходимо. — Что же будетъ оно? Вѣдь въ отношеніи одно-
- ↑ Наконецъ философъ спрашиваетъ: если одно опредѣляется только отрицательно, и потому имѣетъ лишь общую сущность, а признаковъ утвердительныхъ не имѣетъ, то что должно статься съ τοῖς ἄλλοις, или съ вещами тѣлесными? — Отвѣчая на этотъ вопросъ, онъ учитъ, что въ такомъ случаѣ вещамъ надобно приписать только нѣкоторый видъ и тѣнь сущности; ибо, по уничтоженіи частныхъ идей, въ матеріи тѣлъ не можетъ остаться ничего, кромѣ нѣкоторой общей сущности, которая, безъ примѣтъ, характеризующихъ отдѣльныя формы, есть нѣчто среднее между тѣмъ, что̀ дѣйствительно существуетъ, и тѣмъ, чего не существуетъ. Это-то среднее у Платона, по видимому, есть то, что означаетъ онъ словомъ являемость, φαίνεσθαι, или, иначе, словомъ мнѣніе, δόξα, подъ которымъ разумѣется понятіе неопредѣленное, въ которомъ отдѣльныхъ признаковъ вещи мы не замѣчаемъ. Проклъ (Theol. Platon, cap. 1) говоритъ: πᾶν πλῆθος μετέχει πή τοῦ ἑνός· εἰ γὰρ μηδαμῇ μετέχοι, οὔτε τὸ ὃλον ἓν ἔσται, οὔθ᾽ ἕκαστον τῶν πολλῶν, ἐξ ὦν τὸ πλῆθος· ἀλλ᾽ ἔσται καί τι ἐκ τούτων πλῆθος, καὶ τοῦτο εἰς ἄπειρον, καὶ τῶν ἀπείρων τούτων ἕκαστον ἔσται πάλιν πλῆθος ἄπειρον. Эти слова мы приводимъ здѣсь въ той мысли, что тѣ πλήθη, хотя бы и присоединилась къ нимъ общая сущность, остаются неизмѣнными и принимаютъ лишь нѣкоторый видъ сущности.
- ↑ Потому что и τὸ ἓν μὴ ὄν не лишено сущности.
- ↑ Ἄλλο и ἕτερον у Платона употребляются безразлично, какъ замѣчено къ p. 143 B. Впрочемъ, τὸ ἕτερον рѣзче выражаетъ понятіе различія, чѣмъ ἄλλο.
детъ почти то же, что случилось съ нимъ въ первой части Парменидова разсужденія; ибо одно, котораго вовсе нѣтъ, ничѣмъ не отличается отъ того, которое полагаемо было выше, какъ отдѣльное, само по себѣ, до соединенія своего съ сущностію. Это самое одно беретъ теперь Парменидъ какъ не существующее, и изъ своего положенія выводитъ слѣдующія заключенія: τὸ ἕν, совершенно отрѣшаемое отъ понятія бытія, никакъ не бываетъ, а потому и не раждается и не погибаетъ, и движется и не движется, и не стоитъ и покоится, — вообще, не имѣетъ въ себѣ ничего, что можно приписать вещамъ, причастнымъ сущности, напримѣръ: великости и малости, подобія и неподобія, формы и отношенія къ чему либо. Поэтому оно не можетъ быть ни понято умомъ, ни постигнуто чувствами, ни названо словомъ.
Рассудим еще: если одного нет, — что̀ должно испытать иное[1]. — Рассудим. — Иное, вероятно, должно быть[2]; потому что если и инаго нет, то не говорили бы об ином. — Так. — Если же речь идет об ином, то иное-то есть отличное. Или иное и отличное[3] не прилагаешь ты к тому же самому? — Прилагаю. — Отличным-то мы называем, C. вероятно, отличное от другого, а иным — иное в отношении инаго? — Да. — Стало быть, у инаго, — чтобы быть ему иным, — есть нечто, в отношении чего оно будет иным. — Необходимо. — Что же будет оно? Ведь в отношении одно-
——————
- ↑ Наконец философ спрашивает: если одно определяется только отрицательно, и потому имеет лишь общую сущность, а признаков утвердительных не имеет, то что должно статься с τοῖς ἄλλοις, или с вещами телесными? — Отвечая на этот вопрос, он учит, что в таком случае вещам надобно приписать только некоторый вид и тень сущности; ибо, по уничтожении частных идей, в материи тел не может остаться ничего, кроме некоторой общей сущности, которая, без примет, характеризующих отдельные формы, есть нечто среднее между тем, что̀ действительно существует, и тем, чего не существует. Это-то среднее у Платона, по-видимому, есть то, что означает он словом являемость, φαίνεσθαι, или, иначе, словом мнение, δόξα, под которым разумеется понятие неопределенное, в котором отдельных признаков вещи мы не замечаем. Прокл (Theol. Platon, cap. 1) говорит: πᾶν πλῆθος μετέχει πή τοῦ ἑνός· εἰ γὰρ μηδαμῇ μετέχοι, οὔτε τὸ ὃλον ἓν ἔσται, οὔθ᾽ ἕκαστον τῶν πολλῶν, ἐξ ὦν τὸ πλῆθος· ἀλλ᾽ ἔσται καί τι ἐκ τούτων πλῆθος, καὶ τοῦτο εἰς ἄπειρον, καὶ τῶν ἀπείρων τούτων ἕκαστον ἔσται πάλιν πλῆθος ἄπειρον. Эти слова мы приводим здесь в той мысли, что те πλήθη, хотя бы и присоединилась к ним общая сущность, остаются неизменными и принимают лишь некоторый вид сущности.
- ↑ Потому что и τὸ ἓν μὴ ὄν не лишено сущности.
- ↑ Ἄλλο и ἕτερον у Платона употребляются безразлично, как замечено к p. 143 B. Впрочем, τὸ ἕτερον резче выражает понятие различия, чем ἄλλο.
дет почти то же, что случилось с ним в первой части Парменидова рассуждения; ибо одно, которого вовсе нет, ничем не отличается от того, которое полагаемо было выше, как отдельное, само по себе, до соединения своего с сущностью. Это самое одно берет теперь Парменид как не существующее, и из своего положения выводит следующие заключения: τὸ ἕν, совершенно отрешаемое от понятия бытия, никак не бывает, а потому и не рождается и не погибает, и движется и не движется, и не стоит и покоится, — вообще, не имеет в себе ничего, что можно приписать вещам, причастным сущности, например: великости и малости, подобия и неподобия, формы и отношения к чему-либо. Поэтому оно не может быть ни понято умом, ни постигнуто чувствами, ни названо словом.
