животныхъ, такъ какъ освѣщающая его мысль о переселеніи душъ имѣетъ съ указанною задачею сочиненія очень тѣсную связь.
Но можетъ показаться страннымъ, почему Сократъ, излагая содержаніе вчерашней бесѣды, приводитъ на память только то, что̀ сказано было о наилучшемъ обществѣ, и не касается ни однимъ словомъ того, что относилось къ изображенію наилучшаго человѣка. Въ этомъ обзорѣ предыдущей бесѣды, предлагаемомъ отъ лица Сократа, нѣкоторые хотѣли видѣть прямое со стороны Платона указаніе на основную мысль его «Государства». Изъ этого мѣста, по ихъ мнѣнію, оказывается, что въ «Государствѣ» Платонъ желалъ представить вовсе не ученіе объ абсолютной и совершенной добродѣтели, а одинъ только образъ совершеннаго человѣческаго общества. Мы не будемъ теперь останавливаться на подробномъ разборѣ этого довода, такъ какъ оцѣнку его уже сдѣлали въ своемъ мѣстѣ (см. введеніе къ «Государству»). Но мы обязаны объяснить, ка̀къ настоящее спорное мѣсто «Тимея», которое, очевидно, устанавливаетъ связь между этимъ разговоромъ и «Государствомъ», примиряемъ мы съ нашимъ мнѣніемъ объ основныхъ задачахъ того и другаго сочиненія.
Если задача «Тимея», какъ мы сказали, состоитъ въ томъ, чтобы вывести изъ идеи высочайшаго блага устройство міра и человѣческой природы, то что̀ могло послужить лучшимъ приступомъ къ разсмотрѣнію универса, какъ не обзоръ добытыхъ изслѣдованіемъ положеній объ устройствѣ наилучшаго общества? Вѣдь отъ идеи гражданскаго тѣла, развитаго до высшихъ и совершеннѣйшихъ формъ общежитія, гораздо удобнѣе было перейти къ созерцанію универса, нежели отъ выводовъ о нормально воспитанномъ человѣкѣ. Притомъ, представленіе правильнаго гражданскаго общества является у Платона уже какъ нѣкотораго рода обобщеніе представленія о нормальномъ человѣкѣ, въ чемъ не трудно убѣдиться изъ самаго хода разсужденія его въ «Государ-
животных, так как освещающая его мысль о переселении душ имеет с указанною задачею сочинения очень тесную связь.
Но может показаться странным, почему Сократ, излагая содержание вчерашней беседы, приводит на память только то, что̀ сказано было о наилучшем обществе, и не касается ни одним словом того, что относилось к изображению наилучшего человека. В этом обзоре предыдущей беседы, предлагаемом от лица Сократа, некоторые хотели видеть прямое со стороны Платона указание на основную мысль его «Государства». Из этого места, по их мнению, оказывается, что в «Государстве» Платон желал представить вовсе не учение об абсолютной и совершенной добродетели, а один только образ совершенного человеческого общества. Мы не будем теперь останавливаться на подробном разборе этого довода, так как оценку его уже сделали в своем месте (см. введение к «Государству»). Но мы обязаны объяснить, ка̀к настоящее спорное место «Тимея», которое, очевидно, устанавливает связь между этим разговором и «Государством», примиряем мы с нашим мнением об основных задачах того и другого сочинения.
Если задача «Тимея», как мы сказали, состоит в том, чтобы вывести из идеи высочайшего блага устройство мира и человеческой природы, то что̀ могло послужить лучшим приступом к рассмотрению универса, как не обзор добытых исследованием положений об устройстве наилучшего общества? Ведь от идеи гражданского тела, развитого до высших и совершеннейших форм общежития, гораздо удобнее было перейти к созерцанию универса, нежели от выводов о нормально воспитанном человеке. Притом, представление правильного гражданского общества является у Платона уже как некоторого рода обобщение представления о нормальном человеке, в чём не трудно убедиться из самого хода рассуждения его в «Государ-
