пернатый и летающій въ воздухѣ, третій — видъ водяной, четвертый — пѣшій и живущій на землѣ. Родъ божественнаго почти весь образовалъ онъ изъ огня, чтобы это было нѣчто самое свѣтлое на видъ и самое прекрасное; уподобляя вселенной, онъ сотворилъ его совершенно круглымъ, вложилъ въ него разумѣніе наилучшаго и стремленіе къ нему и назначилъ ему въ удѣлъ кругомъ все небо, такъ чтобы, украшенное по всему пространству этимъ родомъ, оно представляло собою истинный космосъ. Движеніе же сообщилъ каждому (тѣлу) двоякое: одно — въ томъ же мѣстѣ и по тому же направленію, свойственное тому, что мыслитъ въ себѣ всегда то же о томъ же самомъ; другое — поступательное, въ зависимости отъ оборота тожественнаго и B. подобнаго. Въ отношеніи же пяти движеній[1] сдѣлалъ тѣла непоколебимыми и устойчивыми, чтобы каждое изъ нихъ вышло по возможности лучшимъ. Въ силу этой-то причины явились не блуждающія изъ звѣздъ, — существа божественныя и вѣчныя, которыя, вращаясь одинаково, всегда пребываютъ въ томъ же мѣстѣ. Тѣ же, что блуждаютъ такимъ образомъ въ своемъ круговращеніи, возникли такъ, какъ сказано было прежде. Землю, нашу кормилицу, утвержденную на протянутой чрезъ вселенную оси[2], поставилъ онъ стражемъ и творцомъ ночи и дня, первымъ и старѣйшимъ C. въ средѣ боговъ, сколько ихъ ни создано внутри неба. Но
- ↑ О которыхъ говорится ниже — p. 43.
- ↑ Утвержденную — на оси, — γῆν δὲ — εἱλλομένην περὶ τὸν διὰ παντὸς πόλον τεταμένον. Изъ этого выраженія видно, что Платонъ помѣщаетъ землю въ средоточіи міра; но еще въ древности было вопросомъ, понимать ли причастіе εἱλλομένη (иначе: εἱλουμένη,- ἰλλο- ἰλλο εἱλλομένη) въ томъ смыслѣ, что земля вращается самостоятельно около оси, или въ томъ, что она утверждена (какъ бы прижата, σφιγγομένη) на міровой оси неподвижно (Arist. De coelo II, 13; Diog. L. III, 75; Cicer. Acad. IV, 39). Кажется, вѣрнѣе будетъ принять послѣднее толкованіе, потому что Платонъ нигдѣ, въ самыхъ близкихъ по содержанію мѣстахъ другихъ діалоговъ (ср. Phaedon. p. 109 A; Legg. X, p. 893 A, C), не упоминаетъ о вращеніи земли около оси, да и допускать это предположеніе ему не было никакой надобности, какъ скоро всѣ суточныя и годовыя перемѣны объясняются у него вполнѣ изъ одного движенія небесныхъ тѣлъ.
пернатый и летающий в воздухе, третий — вид водяной, четвертый — пеший и живущий на земле. Род божественного почти весь образовал он из огня, чтобы это было нечто самое светлое на вид и самое прекрасное; уподобляя вселенной, он сотворил его совершенно круглым, вложил в него разумение наилучшего и стремление к нему и назначил ему в удел кругом всё небо, так чтобы, украшенное по всему пространству этим родом, оно представляло собою истинный космос. Движение же сообщил каждому (телу) двоякое: одно — в том же месте и по тому же направлению, свойственное тому, что мыслит в себе всегда то же о том же самом; другое — поступательное, в зависимости от оборота тожественного и B. подобного. В отношении же пяти движений[1] сделал тела непоколебимыми и устойчивыми, чтобы каждое из них вышло по возможности лучшим. В силу этой-то причины явились не блуждающие из звезд, — существа божественные и вечные, которые, вращаясь одинаково, всегда пребывают в том же месте. Те же, что блуждают таким образом в своем круговращении, возникли так, как сказано было прежде. Землю, нашу кормилицу, утвержденную на протянутой чрез вселенную оси[2], поставил он стражем и творцом ночи и дня, первым и старейшим C. в среде богов, сколько их ни создано внутри неба. Но
——————
- ↑ О которых говорится ниже — p. 43.
- ↑ Утвержденную — на оси, — γῆν δὲ — εἱλλομένην περὶ τὸν διὰ παντὸς πόλον τεταμένον. Из этого выражения видно, что Платон помещает землю в средоточии мира; но еще в древности было вопросом, понимать ли причастие εἱλλομένη (иначе: εἱλουμένη,- ἰλλο- ἰλλο εἱλλομένη) в том смысле, что земля вращается самостоятельно около оси, или в том, что она утверждена (как бы прижата, σφιγγομένη) на мировой оси неподвижно (Arist. De coelo II, 13; Diog. L. III, 75; Cicer. Acad. IV, 39). Кажется, вернее будет принять последнее толкование, потому что Платон нигде, в самых близких по содержанию местах других диалогов (ср. Phaedon. p. 109 A; Legg. X, p. 893 A, C), не упоминает о вращении земли около оси, да и допускать это предположение ему не было никакой надобности, как скоро все суточные и годовые перемены объясняются у него вполне из одного движения небесных тел.
