стихіи, какъ видно, идутъ кругомъ и послѣдовательно даютъ рожденіе одна другой. И такъ какъ ни одна изъ нихъ никогда не представляется тою же, то кто не постыдится D. передъ самимъ собою рѣшительно утверждать, что которая нибудь изъ нихъ есть именно то, а не другое? Нѣтъ, гораздо безопаснѣе положить за правило выражаться о нихъ такъ: что̀, какъ мы видимъ, постоянно является то тѣмъ, то другимъ, — хотя бы огонь, — называть въ каждомъ случаѣ не этимъ, а такимъ[1] огнемъ, равно и воду — не этою, но всегда такою водою, — такъ же точно и прочее; — т. е. не принимать стихіи въ значеніи предметовъ, имѣющихъ E. нѣкоторое постоянство, что̀ именно мы думаемъ выразить употребленіемъ словъ тотъ и этотъ, когда на что либо указываемъ. Вѣдь онѣ ускользаютъ отъ насъ, не терпя выраженій то, этого, тому и всѣхъ другихъ, которыя выставляютъ ихъ въ качествѣ сущностей не преходящихъ. Не будемъ же называть каждую порознь этимъ; но ко всѣмъ, какъ порознь, такъ и вмѣстѣ, будемъ прилагать равно понятіе всегда совершающаго свой кругъ такого. Значитъ, и огонь постоянно такой, и такое все, чему свойственно рожденіе. Только то, въ чемъ всѣ отдѣльныя явленія получаютъ, какъ мы видимъ, рожденіе и откуда опять исчезаютъ, — только это слѣдуетъ означать приложеніемъ именъ то и 50. это; а что либо качественное, теплое или бѣлое, либо иное, противоположное этому, и все, что изъ того происходитъ, — ничего подобнаго не именовать такимъ образомъ. Постараюсь однакожъ высказаться объ этомъ еще яснѣе. Пусть бы кто, отливъ изъ золота всевозможныя фигуры, не пере-
- ↑ Называть не этимъ, а такимъ огнемъ, — μὴ τοῦτο ἀλλὰ τὸ τοιοῦτον προσαγορεύειν πῦρ. Понятіе этотъ, по мысли Платона, предполагаетъ безусловно бытіе извѣстнаго предмета; понятіе же такой указываетъ только на его качества. Называть предметъ такимъ значитъ поэтому допускать бытіе предмета лишь настолько, насколько оно проявляется въ его качествахъ, и такимъ образомъ ограничивать его извѣстнымъ моментомъ времени, такъ какъ качества явленій, а съ ними и ихъ сущность, непрерывно мѣняются.
стихии, как видно, идут кругом и последовательно дают рождение одна другой. И так как ни одна из них никогда не представляется тою же, то кто не постыдится D. перед самим собою решительно утверждать, что которая-нибудь из них есть именно то, а не другое? Нет, гораздо безопаснее положить за правило выражаться о них так: что̀, как мы видим, постоянно является то тем, то другим, — хотя бы огонь, — называть в каждом случае не этим, а таким[1] огнем, равно и воду — не этою, но всегда такою водою, — так же точно и прочее; — т. е. не принимать стихии в значении предметов, имеющих E. некоторое постоянство, что̀ именно мы думаем выразить употреблением слов тот и этот, когда на что-либо указываем. Ведь они ускользают от нас, не терпя выражений то, этого, тому и всех других, которые выставляют их в качестве сущностей не преходящих. Не будем же называть каждую порознь этим; но ко всем, как порознь, так и вместе, будем прилагать равно понятие всегда совершающего свой круг такого. Значит, и огонь постоянно такой, и такое всё, чему свойственно рождение. Только то, в чём все отдельные явления получают, как мы видим, рождение и откуда опять исчезают, — только это следует означать приложением имен то и 50. это; а что-либо качественное, теплое или белое, либо иное, противоположное этому, и всё, что из того происходит, — ничего подобного не именовать таким образом. Постараюсь однакож высказаться об этом еще яснее. Пусть бы кто, отлив из золота всевозможные фигуры, не пере-
——————
- ↑ Называть не этим, а таким огнем, — μὴ τοῦτο ἀλλὰ τὸ τοιοῦτον προσαγορεύειν πῦρ. Понятие этот, по мысли Платона, предполагает безусловно бытие известного предмета; понятие же такой указывает только на его качества. Называть предмет таким значит поэтому допускать бытие предмета лишь настолько, насколько оно проявляется в его качествах, и таким образом ограничивать его известным моментом времени, так как качества явлений, а с ними и их сущность, непрерывно меняются.
