житъ намъ преслѣдовать все, что думаемъ теперь уловить. Вѣдь подвижное-то по природѣ, если подвергается даже и мимолетному воздѣйствію, выдѣляетъ кругомъ по частицѣ другимъ частицамъ, которыя, въ свою очередь, дѣлаютъ то же самое, пока наконецъ, дошедши до начала разумнаго, не выразятъ ему силы дѣятеля. Противное же тому, по своей косности, не подаваясь никуда кругомъ, страдаетъ одно, и ничего посторонняго въ сосѣдствѣ своемъ не движетъ; такъ что, безъ выдѣленія частицъ, однѣхъ въ другія, C. первоначальное впечатлѣніе не переходитъ изъ нихъ во все животное и не даетъ ему воспринять чувствомъ испытанное. Это бываетъ съ костями, волосами и со всѣми другими, какія въ насъ есть, землистыми по преимуществу частями; а сказанное передъ этимъ примѣняется главнымъ образомъ къ зрѣнію и слуху, ибо въ нихъ сильнѣйшими дѣятелями являются огонь и воздухъ[1]. — Такъ чувства удовольствія и скорби надо представлять себѣ такимъ образомъ. Впечатлѣніе, дѣйствующее разомъ — насильственно и вопреки природѣ, D. бываетъ для насъ тяжело, а разомъ же наступающій затѣмъ возвратъ въ естественное состояніе пріятенъ; если дѣйствуетъ спокойно и постепенно, впечатлѣніе нечувствительно, если же обратнымъ тому образомъ, бываетъ обратнымъ. Все, дѣйствующее съ легкостію, воспринимается чувствомъ особенно живо, но ни скорби ни удовольствія не доставляетъ, — каковы, напримѣръ, впечатлѣнія того зрѣнія, о которомъ сказали мы раньше, что оно образуетъ у насъ днемъ связное тѣло[2]. Вѣдь органу зрѣнія не причиняетъ боли сѣченіе, и жженіе, и все другое, что онъ испытываетъ, какъ не доставляетъ и удовольствія — если онъ возвращается E.
- ↑ Воздухъ и огонь, наиболѣе тонкія и подвижныя изъ четырехъ стихій, являются очень важными дѣятелями въ процессѣ зрѣнія и слуха, такъ какъ первый проводитъ къ органу слуха звуки, а послѣдній есть источникъ того свѣта, внѣшняго и внутренняго, изъ которыхъ, по изложенной выше теоріи (p. 45 B sqq.), слагается зрѣніе.
- ↑ См. p. 45 B, C.
жит нам преследовать всё, что думаем теперь уловить. Ведь подвижное-то по природе, если подвергается даже и мимолетному воздействию, выделяет кругом по частице другим частицам, которые, в свою очередь, делают то же самое, пока наконец, дошедши до начала разумного, не выразят ему силы деятеля. Противное же тому, по своей косности, не подаваясь никуда кругом, страдает одно, и ничего постороннего в соседстве своем не движет; так что, без выделения частиц, одних в другие, C. первоначальное впечатление не переходит из них во всё животное и не дает ему воспринять чувством испытанное. Это бывает с костями, волосами и со всеми другими, какие в нас есть, землистыми по преимуществу частями; а сказанное перед этим применяется главным образом к зрению и слуху, ибо в них сильнейшими деятелями являются огонь и воздух[1]. — Так чувства удовольствия и скорби надо представлять себе таким образом. Впечатление, действующее разом — насильственно и вопреки природе, D. бывает для нас тяжело, а разом же наступающий затем возврат в естественное состояние приятен; если действует спокойно и постепенно, впечатление нечувствительно, если же обратным тому образом, бывает обратным. Всё, действующее с легкостию, воспринимается чувством особенно живо, но ни скорби ни удовольствия не доставляет, — каковы, например, впечатления того зрения, о котором сказали мы раньше, что оно образует у нас днем связное тело[2]. Ведь органу зрения не причиняет боли сечение, и жжение, и всё другое, что он испытывает, как не доставляет и удовольствия — если он возвращается E.
——————
- ↑ Воздух и огонь, наиболее тонкие и подвижные из четырех стихий, являются очень важными деятелями в процессе зрения и слуха, так как первый проводит к органу слуха звуки, а последний есть источник того света, внешнего и внутреннего, из которых, по изложенной выше теории (p. 45 B sqq.), слагается зрение.
- ↑ См. p. 45 B, C.
