и неправильно понимаютъ, что̀ согласно съ требованіями закона. Напротивъ, тѣ, которые строго держатся усвоеннаго ими искусства, не могутъ отступать отъ его требованій, имѣющихъ для нихъ всю силу законовъ. Вѣдь врачи для пользованія больныхъ, земледѣльцы для воздѣлыванія нивъ, садовники для обработыванія садовъ всегда полагаютъ и считаютъ истинными одни и тѣ же законы. Такіе же одинаковые взгляды и у людей, знающихъ искусство управлять обществомъ; и что бы ни думали они, — замыслы ихъ необходимо должны имѣть силу и авторитетъ закона. А такъ какъ знатоки искусства не убѣждаются ни въ чемъ, кромѣ того, что̀ истинно, то мы весьма правильно судили, что законъ есть обрѣтеніе истиннаго.
Это излагается въ «Миносѣ» отъ p. 315 A до p. 317 D. Всмотрѣвшись внимательно въ эти умствованія, нельзя и здѣсь опять не замѣтить чрезвычайно узкое пониманіе дѣла: умъ писателя не постигъ во всемъ объемѣ широкой мысли Платона, раскрытой какъ въ другихъ діалогахъ, такъ особенно въ «Политикѣ». Онъ истиннаго политика смѣшалъ съ законодателями дѣйствительныхъ обществъ, тогда какъ Платонъ послѣднихъ старательно отличалъ отъ перваго. Законодатели же сравнены у него съ людьми, знающими обыкновенныя житейскія искусства; а этихъ послѣднихъ признаетъ онъ такими знатоками, что они, въ опредѣленіи законовъ своего искусства, никогда будто бы не отступаютъ отъ истины и всегда бываютъ согласны между собою. Такъ что, по заключенію этого мыслителя, и люди, знающіе политическое искусство, выходятъ такими же героями! Счастливы были бы человѣческія общества, если бъ это было въ самомъ дѣлѣ такъ!
Эти допущенныя въ «Миносѣ» несообразности сопровождаются другими, въ томъ же родѣ, которыя представятся сами собою при дальнѣйшемъ чтеніи діалога. Когда (на стр. 317 D) собесѣдники согласились въ послѣднемъ своемъ мнѣніи, Сократъ вслѣдъ за тѣмъ начинаетъ разсуждать такъ. Земледѣльцы, говоритъ, для каждой почвы подбира-
и неправильно понимают, что̀ согласно с требованиями закона. Напротив, те, которые строго держатся усвоенного ими искусства, не могут отступать от его требований, имеющих для них всю силу законов. Ведь врачи для пользования больных, земледельцы для возделывания нив, садовники для обрабатывания садов всегда полагают и считают истинными одни и те же законы. Такие же одинаковые взгляды и у людей, знающих искусство управлять обществом; и что бы ни думали они, — замыслы их необходимо должны иметь силу и авторитет закона. А так как знатоки искусства не убеждаются ни в чём, кроме того, что̀ истинно, то мы весьма правильно судили, что закон есть обретение истинного.
Это излагается в «Миносе» от p. 315 A до p. 317 D. Всмотревшись внимательно в эти умствования, нельзя и здесь опять не заметить чрезвычайно узкое понимание дела: ум писателя не постиг во всём объеме широкой мысли Платона, раскрытой как в других диалогах, так особенно в «Политике». Он истинного политика смешал с законодателями действительных обществ, тогда как Платон последних старательно отличал от первого. Законодатели же сравнены у него с людьми, знающими обыкновенные житейские искусства; а этих последних признает он такими знатоками, что они, в определении законов своего искусства, никогда будто бы не отступают от истины и всегда бывают согласны между собою. Так что, по заключению этого мыслителя, и люди, знающие политическое искусство, выходят такими же героями! Счастливы были бы человеческие общества, если б это было в самом деле так!
Эти допущенные в «Миносе» несообразности сопровождаются другими, в том же роде, которые представятся сами собою при дальнейшем чтении диалога. Когда (на стр. 317 D) собеседники согласились в последнем своем мнении, Сократ вслед за тем начинает рассуждать так. Земледельцы, говорит, для каждой почвы подбира-
